«Иногда ты просто должна рискнуть, Лена».
Ее мама была права. Не то чтобы у нее был другой вариант. Размышляя о том, в каком затруднительном положении оказалась, Елена едва заметила, как машина остановилась. Викинг вышел, и она последовала за ним в его квартиру в центре города.
Викинг схватил девушку за руку — ну, правда, куда ей бежать? — и затащил в лифт, нажав кнопку верхнего этажа. Боран остался позади. Елена не имела ни малейшего понятия, где он остановится, и не хотела этого выяснять. Парень не был ее самым большим поклонником, и это чувство было взаимным.
Лифт звякнул, двери распахнулись и они, пройдя по коридору, остановились у массивной двери. Викинг открыл ее, и они вошли в холл, который вел в большую гостиную с серым ковром и деревянной мебелью. На всем вокруг лежал отпечаток мужского присутствия, от темных плюшевых подушек до хромированной кухни в задней части. Что теперь? Елена не решалась задать этот вопрос, боясь, что Викинг выполнит свою угрозу и запрет ее на следующие пятнадцать лет. И все же ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Время подумать. Предпочтительно в одиночку.
— В какой комнате я...
Схватив за руку, Викинг медленно подтолкнул ее к комнате справа. Судя по огромной кровати с балдахином, это была главная спальня, а значит, его. Елена никак не могла спать с ним там. Она не забыла, как он обращался с ней до сих пор. В отличие от того, что он мог подумать, Елена не была тряпкой для вытирания ног.
— Я не хочу...
Рука Викинга тяжело приземлилась на ее задницу, и она вскрикнула.
— Мне плевать, чего ты хочешь, — почти прорычал он. — Я устал. Я не в духе. Но больше всего я, бл*ть, на взводе.
— Рада за тебя. Почему бы тебе не пойти и не высвободить всю эту энергию на…
Викинг приблизился к ней, и Елена прижалась спиной к стене.
— Высвободить мою энергию? Хочешь знать, как я это делаю?
Глядя в его штормовые глаза, Елена поняла, что совершила ошибку. Ей следовало продолжать держать свой рот закрытым. То, как тепло Викинга согревало ее, то, как его тяжелое дыхание отражало ее собственное, было слишком сильным. Это был рецепт катастрофы. Что в парне было такого, что Елена находила неотразимым? Почему независимо от того, как Викинг относился к ней, все еще жаждала его прикосновений? Почему до сих пор отчаянно нуждалась в словах любви и собирала хлебные крошки, надеясь вернуться в его сердце?
Боясь издать хоть один звук, Елена просто покачала головой. Нет, она не хотела знать. Не было необходимости — это было написано на лице парня: вожделение, смешанное с желанием, болью, усталостью и постоянно присутствующий налет гнева.
