– Анализ и реконструкция философских произведений позволяет параллельно обсуждать, что такое философия и ее особенности. При этом важно учитывать, что философия и философская мысль меняются, развиваются, что не исключает наличие в философской работе и мысли определенных инвариантов.
– Роль педагога в процессе овладения философией напоминает позицию "сталкера", проводника. Вместе со студентом он преодолевает различные интеллектуальные трудности, решает проблемы, обсуждает природу и особенности философских произведений и самой философии. Хотя он знает "путь", по которому ведет "подвизающегося" в философии, но каждый раз сам обнаруживает, что многое в "местности", где они путешествуют, изменилось и нужно заново прокладывать тропинку.
– В качестве материала для анализа и реконструкции должны быть взяты такие избранные философские произведения, которые позволяют сформулировать основные гипотезы и представления о характере философской мысли и природе философии. Сквозной и всеобъемлющий анализ философских произведений и невозможен и не нужен.
– Анализ избранных философских произведений может быть дополнен "генезисом" (то есть теоретической реконструкцией происхождения и развития) философского мышления. В результате возрастает вероятность того, что не будут пропущены какие-то существенные для современной философии моменты.
– Философская мысль (мышление) выбраны и поставлены в центр потому, что исследования философской школы, из которой я вышел (она называется "методологической школой" или "московским методологическим кружком"), показали, что именно изучение и конституирование мышления позволяет решить многие проблемы современной философии.
– Поскольку судьба философии в нашей культуре тесно связана с судьбой науки (философия является одним из основных механизмов конституирования науки и, одновременно, сама обусловлена идеалами и материалом науки), постольку генезис философской мысли будет включать в себя и анализ формирования основных этапов и идеалов науки.
Опыт преподавания философии в Государственном Университете гуманитарных наук. В 1997 году я решил, что мне уже есть что сказать. К этому времени вышли несколько моих книг, и худо-бедно я мог предложить научной общественности ряд новых идей и концепций. Однако на дворе набирала силу эпоха постмодерна, когда никто никого не читал, а если и читал, то, как правило, мало что мог понять из прочитанного, поскольку научная коммуникация распалась, и каждый автор, как я написал в одном тексте, «рыл свою траншею, не поднимая головы». Я задумался и стал размышлять, а каким образом в этой ситуации я мог бы донести до читателя свои мысли и идеи. Вспомнил, как я сам анализировал других авторов. Старался реконструировать культурную ситуацию, в которой они создавали свои произведения, а также жизненное кредо авторов. Нельзя ли, подумал я, применить этот подход к себе самому? Ведь, что не хватает читателю, чтобы он мог понять новое философское произведение? Читатель не знает, чем был озабочен, озадачен автор, не знает автора, не видел, как автор шел к своим идеям, путался, сбивался с пути, возвращался назад, чтобы снова искать решение и, в конце концов, найти его. Почему бы, подумал я, не рассказать читателю о своих поисках, не приложить к научным идеям рассказ о жизни их творца.
