В балагане как раз было время ужина, за столом сидели трое: старик со старухой и молодая девушка лет двадцати – очевидно, их дочь. По тарелкам был разложен горячий говяжий суп, люди ели молча, будто чем-то встревоженные. Когда парень вошёл, дверь балагана при закрытии громко скрипнула, на что все трое подозрительно обернулись. Парень по якутскому обычаю вежливо поздоровался и спросил у хозяев, как у них дела («Кэпсиэ»). И очень удивился, когда никто ему не ответил – все трое после секундной паузы вновь продолжили хлебать свой суп. Пока гость стоял в недоумении, старуха завела разговор:
– Ох, видали-то? Несколько минут назад на стог сена во дворе с небес обрушился такой странный чёрный вихрь. Не к добру это, не к добру…
– Молчи, дура! – нервно прервал его старик. – Навыдумываешь всякого и видишь то, чего нет. Не было никакого вихря.
Девушка молча испуганно захлопала ресницами.
– Эй, хозяева, вы меня слышите? – раздраженно спросил парень. – У вас гость, и я хочу спросить…
Девушка резко обернулась и посмотрела прямо на парня. Старик со старухой с удивлением посмотрели на неё:
– Что такое, птенчик?
– Да просто какой-то звон в ушах… – неуверенно ответила девушка. – И минуту назад как будто дверь скрипела…
Старуха заботливо коснулась лба девушки ладонью:
– Вроде не горячий… Солнце, тебе нужно сегодня пораньше лечь спать.
«Ничего себе, – подумал парень. – Так они меня, получается, не видят и не слышат!» Для эксперимента он вышел на свет ближе к столу и демонстративно принялся расхаживать вперёд-назад, но трое за столом продолжали его игнорировать. Вот тут-то в парне проснулся то ли дух авантюризма, то ли любопытство первооткрывателя, а скорее всего, обычная хулиганистость. Заметив в углу лишний стул, очевидно, припасенный для гостей, он перетащил его ближе к столу, взял с полки лишнюю плошку («кытыйа»), зачерпнул из кастрюли супа по самые края, сел за стол напротив старика и принялся с аппетитом есть. Домашние только глаза округлили, тишина стала абсолютной. Девушка вообще выронила ложку на пол. Через несколько минут старуха, оправившись от прострации, пробормотала едва слышно:
– Говорила же я, не к добру… Похоже, у нас появился лишний едок.
Старик на этот раз не стал возражать, только вяло прошептал, сжимая руку бледной как мел дочери:
– Возможно…
Больше этим вечером разговоров не было. Хозяева быстро завершили ужин и стали готовиться к отходу ко сну, будто надеясь быстрее закончить день, чтобы с утра всё вновь пришло в обычный порядок. Парень же, смутившись собственной наглости и того, что он так сильно напугал людей, тихо-мирно сидел в сторонке. Тем временем старик потушил пламя в печи, в балагане стало темно, и все разбрелись по своим углам. Вскоре в темноте раздался громогласный храп старика.
