— То есть я обречена на то чтобы стать книжным червём? — вспыхиваю и тут же смущённо добавляю: — Ой… простите…
— Не стоит так жёстко классифицировать перспективы, — успокоил меня менталист. — Вы, Алесандра, обладаете очень хорошими изначальными данными. Гораздо более высокими нежели были у нас. Скорее всего, вы станете преуспевающим практиком. Потому-то я и посмел рискнуть, дав вам в руки эту книгу. Возможно именно вы сможете избавить нас от проклятия, ну и себя при желании. Вот такая правда жизни. Да, я сознательно позволил вам ощутить на себе действие проклятия, в надежде на избавление. Понимаю, что поступил эгоистично, но не судите строго того, кто без малого два века находится под его воздействием. Это утомительно знаете ли.
— Мы помнится мечтали, что останемся при универе, найдём способ отменить проклятие и тогда можно будет всем студентам давать эту книгу, чтобы успеваемость улучшилась, а по окончанию обучения снимать заговор. Но, увы, — вздохнул библиотекарь.
— А вы что учились вместе? — воззрилась я на них.
Все эти «мы» никаких иных мыслей не вызывали, но внешне-то один был сухим древним старцем, а второй вполне крепким солидным мужчиной. Ещё и речи про почти двести лет, проведённых под действием проклятия.
— Да, мы с детства дружили, — откликнулась препод. — Просто Феофан потерял надежду и постепенно позволил себе выглядеть так как сейчас, а я… я всё ещё надеюсь, что успею пожить в своё удовольствие, познать счастье семейной жизни. Думаю, тебе не надо объяснять, что все эти разговоры должны остаться строго между нами?
— Само собой, — всё ещё переваривая полученную информацию буркнула я.
М-да уж… Нет, пока что я не против. Личную жизнь в ближайшее время налаживать я не собираюсь, а отказываться от возможности стать лучшей на факультете как минимум глупо. Злиться тоже бессмысленно. Говорят, что принятый алхимиком яд — лучший стимул для поиска противоядия. Так вот, проклятие, это тоже верный способ найти способ от него избавиться. Цель-то изначально благая была, а вышло, увы, то что вышло. Да и поздно крыльями махать, сделанного не воротишь.
— И не пугайтесь призраков, — напутствовал меня Феофан. — Они бестелесны. Просто сгусток беспомощной энергии. Встречаются, конечно и иные, более агрессивные формы, но эта песня явно не про Редерика, скрывавшегося ни много, ни мало двенадцать лет. Если бы он мог… если бы желал творить зло, о нём давно стало бы известно.
Стоило открыть дверь столовой, и в лицо ударил порыв совсем не по-осеннему разогретого воздуха. Благо путь до общежития был не долог, мало приятного прогуливаться под палящими лучами солнца. Удивительно, как при таком климате растительность умудрялась оставаться зелёной и сочной? Наверняка и здесь без магии не обошлось?
