Когда она таким же макаром вывернула из глубины третьего горбача, Ваня не выдержал и спросил:
— На что ловишь?
— На ряпушку, — ответила девчонка.
Про эту маленькую рыбку Ваня слышал много, но ни разу не видел ее. Вчера только поставили с Виктором Викторовичем специальную мелкоячеистую сеть на ряпушку, но еще не проверяли.
— А я на плотвиное мясо, — сказал Ваня.
— Можешь весь день сидеть, и ни один не клюнет, — авторитетно заметила девчонка. Взмахнула свистнувшим удилищем и подсекла еще одного красавца. Судя по тому, как он заартачился, это тоже был крупный экземпляр.
— Везет же людям, — вздохнул Ваня. И хотя он произнес эти слова почти шепотом, девчонка услышала.
— Чего такой гордый?.. — усмехнулась она. — Попросил бы, давно дала тебе наживки.
Ваня вытащил якорь — тяжеленную ржавую железяку — и подплыл к девчонке. Рядом с его маленькой фанерной лодчонкой карбас выглядел катером. Посередине установлен большой мотор неизвестной Ване конструкции. Вместо румпеля кривой, причудливо изогнутый железный прут. Ржавая выхлопная труба перевешивается через высокий борт. Неужели девчонка сможет запустить эту керосинку? Вслух свои сомнения Ваня не стал выражать, — чего доброго, обидится и не даст ряпушки.
Он с интересом смотрел па девчонку. Губы припухлые, круглый подбородок с ямочкой, на скуле маленький светлый шрам. А вообще глазастая, симпатичная.
— Как тебя звать? — спросил Ваня.
— Элла.
— Живешь в глуши, а имя...
— Не всем же жить в городе, — ничуть не обиделась девчонка. — По правде говоря, я город не люблю. Очень много людей. Даже страшно.
— Чего же тут страшного?
— Чувствуешь себя букашкой, микробом.
— Я живу в большом городе и не чувствую себя букашкой. Это ты загнула! Ляпнула не подумав.
— В городе живешь, а какие слова говоришь: загнула, ляпнула!
Ваня заерзал на сиденье: еще учит, как ему говорить! Забралась в чужую лодку и воображает. Сама и мотор-то запустить не сможет.
— Нормально я говорю, — пробурчал Ваня, сдерживая раздражение.
— Тебя сюда дядя Кузьма из Умбы привез, да?
— Смотри, все знает! — усмехнулся Ваня. — И моего приятеля Саньку знаешь?
— Еще бы!
— И мать его знаешь?
— Тетю Дусю-то?
— Я молчу, — сказал Ваня. Вот он — поселок. Здесь все друг про друга знают, а в Ленинграде Ваня даже в своей парадной не со всеми знаком.
— Вы ведь приехали вдвоем. Где же твой друг?
— Был да сплыл.
— Как это? — не поняла девчонка.
— Соскучился по своей дорогой мамочке и уехал в Ленинград, — сказал Ваня. — У вас тут комары лютуют и один сплошной день. А наш Андрюшенька привык спать ночью.
