Ни одного рапорта о домашнем насилии, ни одного звонка от Дафны или из ее дома по номеру девять-один-один. В пункт первой помощи или больницу она тоже не обращалась.
– Пять человек, – объявила Пибоди. – У меня есть имена и контакты.
– Пробей их.
– Будет сделано.
Ева продолжила размышления. Страцца был доктором, и если ему нравилось насилие, он наверняка знал, как причинить боль, не оставляя следов.
Холодный ревнивый муж, склонный к насилию. Юная красивая жена. Может, мимолетная интрижка или тот, кому хотелось завести роман с Дафной. Кто-то, кого она бросила или сразу отвергла. Значит, месть? Возможно, если бы не было похожих случаев.
Ева снова залезла в компьютер.
– У нас есть материалы по делам, которыми занимались Ольсен и Тредуэй. Они готовы с нами поговорить.
– Я назначу встречу. Нашла я тут одного мутного типа. Два обвинения в нападении, парочка приводов за нарушение порядка в нетрезвом виде и непристойное обнажение. Три месяца общественных работ и обязательные посещения психолога за одно нападение, другое отозвали. Отбывал срок за эксгибиционизм.
– А проникновения со взломом, разбой, воровство, изнасилования?
– Нет, здесь все чисто. Есть привод за вандализм, но это мелочь. Десять лет назад, когда ему было восемнадцать, его поймали за рисованием граффити. С тех пор ничего серьезного.
– Вызовем всех, поговорим. Еще мне нужно пообщаться с Мира.
– Я уже отправила ей подробности этого дела и попросила связаться с доктором Ноблом, предложить свои услуги. – Пибоди широко зевнула. – Эх, от сахара сперва кайфуешь, зато потом отходняк.
– Отлично. – Ева высмотрела пятачок, чтобы припарковаться. – Свяжись с парнями из прокатной фирмы, вызови их в участок. Будут возражать, пошлем копов для убеждения. Не поможет – съездим сами. И посмотри, что там у нас на гостей.
Они вошли в длинный коридор, похожий на белый туннель, и Ева велела Пибоди:
– Найди местечко, чтобы спокойно поработать, а я займусь трупом.
В гулком туннеле остро пахло лимоном или чем-то вроде уксуса, но ничто не могло заглушить царивший здесь запах смерти.
Трупы привозят и увозят, думала Ева, их вскрывают, потом зашивают, и на каком-то этапе этого процесса трупы разговаривают со мной, однако нет никого, кто понимал бы язык трупов лучше Морриса.
Ева распахнула дверь и вошла в прозекторскую, где он работал. Негромко играла музыка, что-то с обилием басов и настойчивым ритмом ударных. Под защитным халатом Морриса виднелся стильный темно-синий костюм в тонкую полоску. Галстук Моррис не надел, но водолазка была того же серого цвета, что и полоски на костюме. Длинные темные волосы судмедэксперта были уложены в затейливый узел, из середины которого свисала тоненькая косичка.
