Вскоре в дверь позвонили. Сашка выключил воду (Настя тем временем успела затихнуть) и пошел в прихожую — открывать. За дверью обнаружился Звягин: изрядно навеселе, с красным довольным лицом и слегка взлохмаченной прической. «Зря позвал, — решил Сашка. — А может, не зря?»
— Ну и видок у тебя, — сообщил Звягин. Сашка отступил в прихожую, пропуская друга.
— Там… картина, — промямлил он. Ему очень хотелось все рассказать, но рассказывать было страшно. От напряжения даже голова пошла кругом. Звягин прошел в комнату, как был, в обуви; остановился перед Настей. Та сделала кокетливый реверанс и сказала:
— Здравствуйте. Меня Настей зовут, а вас?
Звягин потер подбородок, немного откинулся назад, прищурился и стал разглядывать Настю. Та смутилась. Звягин приблизил лицо к ее лицу, так, что она отшатнулась. Потрогал зачем-то пальцем драпировку на постели.
— Эй! — возмущенно воскликнула Настя.
Звягин сделал шаг назад и в сторону, чтобы рассмотреть картину под углом. Потом обошел вокруг мольберта, щелкнул по нему пальцем и сказал:
— Хороша!
Сашка выдохнул.
— Спасибо, — сказала Настя смущенно. — Саша, что ж ты нас не знакомишь?
— Нормально все с ней? — спросил Сашка отрывисто.
Звягин пожал плечами.
— По-моему, лучше не сделаешь.
— Вау, — восхитилась Настя.
— Ничего странного не замечаешь? — спросил Сашка слабым голосом. Все-таки у него до последней минуты оставалась надежда на… ну, не на чудо, конечно, а так, что всё как-нибудь объяснится и разрешится само собой. Но Звягин покачал головой:
— Ничего странного, отличная вещь. На килограмм потянет. А что?
— Кто это — вещь? — возмутилась Настя. — Это я — вещь?
— Неважно, — сказал Сашка, отводя глаза. — Забудь, проехали.
— Вы про что вообще? — посерьезнев, спросила Настя. — А? Ребята? Какой килограмм? Килограмм чего?
Звягин поморгал, потом оскалился, несильно ткнул пальцем Сашку в живот и сказал:
— Да понял я, куда ты клонишь. Я с самого, понимаешь, начала понял. Как услышал твой голос, так сразу понял. Готов?
— А?! — в ужасе спросил Сашка.
— Гото-ов, — прогудел Звягин и притиснул Сашку к широкой груди. — Готов, старик! Давай, заворачивай свою красотку, и пошли.
— Куда это? — удивилась Настя.
— Э-э… — начал было Сашка, но Звягин перебил:
— Давай, давай, я же вижу, как ты извелся. Сам худой, глаза дикие. Спать-то не спишь совсем, небось?
Сашка беспомощно кивнул.
— Да, — продолжал Звягин тоном умудренного жизнью бродяги, — всё знакомо, всё по себе знаю. Не спишь, ночами вкалываешь, света божьего не видишь… Ты ее сколько писать будешь? Еще год? Потом еще два? А потом чего, переписывать станешь? Пойдем, перед смертью не надышишься.
