Всем было ясно абсолютно все. Связываться с оборотнем с не вполне спокойным характером и мутным магом - змеем не желал никто.
Поэтому обережные во главе с преданным лимбрию Гроном, брызгая пеной, слезами умиления и испариной страха, клятвенно заверили своих обожаемых Хозяев, что...
- Усремся, никому не скажем! Скорее дерьма нажремся собачьего, чем пустим слушок по Брангдору! Шенн - зи Элиджар... шенн - зи Гранитный Дракон! Нам - то это тоже не с руки, трепаться! Невыгодно.
Им и впрямь было невыгодно. Ни в каком плане.
Кто они были до этого времени, кем? Отбросы, отщепенцы, грязь. Теперь же - обережные, помощники Правителей. Уважаемые, почитаемые люди, встречаемые горожанами приветственными кивками, робкими улыбками и осторожно - подобострастными взглядами. Вхожие в Совет. Отмеченные за многие заслуги Главой его - постаревшим, но все еще хорохорящимся, хоть все больше и больше становящимся колченогим и морщинистым шенн - зи Праном.
Преданные и благоразумные люди не беспокоили лимбрия.
Гораздо больше беспокойства доставляла конфетка. После того, как общими усилиями был вытолкан взашей непрошенный гость Тиннес и закрыт Портал в неизвестный Мир, будто оглохшая и ослепшая Меридит долго приходила в себя.
До замка девушку пришлось нести на руках. И Элиджар нес ее, ступая быстро, но осторожно босыми ногами по промерзшей земле. Нес, шепча на ухо паре какую - то ласковую муть и покачивая, как ребенка. Временами он останавливался, чтоб заглянуть в расширенные ужасом и шоком глаза - блестящие, как серые звезды.
И, заглянув, шептал:
- Ну, чего ты? Все хорошо, хорошо все! Скоро дома будем. В постель и спать. Прямо до утра.
Меридит кивала в ответ, обнимала за шею. Не плакала, что было зря... Уж лучше б орала дурниной, ревела навзрыд или закатила бы истерику, как там, на поле, перед Тиннесом.
Хохотала, вопила б про свои слабости, никчемности и двух детей, а потом выла бы замогильным воем, как Горхатов пес...
Гранитного и людей не было с ними - остались убирать последствия бойни, заметать следы. Наследник вызвал снег, попытка увенчалась успехом и через несколько часов страшное место затянуто было толстенным белым одеялом.
- До весны очистится, - объявил он, тряся руками (этим приемом не приходилось пользоваться часто и теперь с непривычки ныли ладони и немели подушечки пальцев) - Снег долго не сойдет. А как сойдет, и следа не останется!
След всегда останется... Даже невидимый. И, как правило, этот самый невидимый след намного прочнее, чем высеченный в камне.
