Нож я положил во внутренний карман куртки, туда же положив вырванную из тетрадки страничку, на которой химическим карандашом, по примеру бандитов девяностых, набросал заявление «начальнику милиции» о том, что нашел вот эту страшную острую железку и несу ее, как честный гражданин, предать в руки родной милиции.
Потом я набил вскрытый чемодан камнями и, размахнувшись, кинул его в реку. Потому что если кто-то обнаружит взломанный чемодан под мостом — ну если предположить, что этому кому-то понадобится лезть под мост посреди проселочной дороги среди треклятого ничего — то это вызовет подозрение.
Чемодан плюхнулся в воду… и поплыл, как баржа по течению.
Твою ж мать…
Я покидал в проклятую посудину камнями, догоняя чемодан по берегу, но безрезультатно. Потом плюнул и забрался обратно под мост, развернуть последний оставшийся сверток.
Мяяясо! Толстый пласт умопомрачительно пахнущего копченого мяса!
Я отпластал кусочек, забросил в рот — мягкое, упругое, похоже на курицу — жадно прожевал… потом замер. Жевнул еще пару раз, неожиданно задумавшись — а чье это мясо я ем? Если вспомнить, чем славен Талган…
Похоже — да. Она.
Я сидел под мостом, жевал копченую крокодилятину, держал на коленях развернутый паспорт и думал над одним вопросом.
Я был несколько похож на фотографию в паспорте Ершана, но именно что — несколько. У обоих два глаза, нос посередине, рот снизу и редкая бородка. А так — сразу видно, что два разных человека.
Что делать?
[1] Вообще-то это не мнение, а покореженная цитата из фильма «Хоттабыч» 2006 года.
[2] Именно так и называется
[3] Ковбойка — клетчатая рубашка с длинными рукавами, для которой характерно наличие кокетки, карманов, погон. Соответственно, на рубашке, добытой героем, не было ни погон, ни кокетки.
[4] Покровитель воров в древнегреческой мифологии
Нет, я, конечно, не рассчитывал, увидеть в фотоателье цифровую фотокамеру, но и деревянный ящик на штативе с объективом-гармошкой — как-то тоже… А с другой стороны — почему нет? Зачем менять то, что работает, если качество от этого не улучшится?
— Подбородочек приподнимите, — выскочил из-под черной накидки фотоаппарата фотограф, развеселый низенький человечек, энергичный, как волнистый попугайчик, — Хорошо-о…
Он вынырнул снова, поднял вверх какой-то жезл, снял здоровенную черную крышку объектива…
Фигакс!
Едрит твою через коромысло. Я ждал вспышки, но, мать его, никак не магниевой! Перед глазами поплыли зайчики, в носу защекотало. Теперь понятно, почему на старых фото у всех людей такие ошеломленные лица — такого бабаха никто явно не ожидает. Интересно, электрические вспышки здесь что, еще не изобрели? Или, как я где-то, кажется, читал — магниевая вспышка давала более качественный свет[1]?
