Он глубоко вдохнул. Совсем недавно Эмброуз сказал, что его адвокат прибудет с минуты на минуту, и привел его сюда, дожидаться. Несколько лет назад начальник тюрьмы разрешил Шепу встречаться с адвокатом наедине. Эта привилегия была дана не всем заключенным, а только тем, кто считался заслуживающим доверия. По правде говоря, с тех пор как Шеп снискал расположение и у начальника тюрьмы, и у губернатора, ему было предоставлено множество прав и привилегий, и он ценил их все до единой.
Раздался стук в дверь, и Шеп встал, вошел Эмброуз в сопровождении адвоката.
— Мистер Грейнджер, я так понимаю, вам нужно со мной поговорить.
Шеп взглянул на адвоката и улыбнулся.
— Рад, что вы смогли приехать так быстро, Карсон.
Эмброуз вышел, закрыв за собой дверь.
— Для вас — в любое время.
Шеп искренне верил в это, именно поэтому он преодолел разделяющее их расстояние и, не говоря больше ни слова, притянул ее в свои объятия.
— Но сначала мне нужно вот это.
А потом он наклонил голову и поцеловал ее.
***
Поцелуй был неторопливым и долгим, и, как он и сказал, необходимый. Шеп завладел ее ртом с жадностью, которую всегда испытывал, целуя ее. Он познакомился с Карсон Бойетт около пяти лет назад, когда семья Крейга Лонга, одного из молодых людей, которых он наставлял, наняла ее представлять интересы их сына. Она несколько раз приезжала в Делверс навестить Крейга, и с тех пор, как он стал наставником Крейга, их пути пересекались.
Влечение возникло мгновенно, хотя он с ним и боролся. Она была проницательна, умна и красива, а он был заключенным, которому нечего было ей предложить. Но ей было все равно, главное — быть честными в своих чувствах. Его отец, Ричард Грейнджер, только поднял бровь, когда он ему заявил, что избавляется от своего нынешнего адвоката и заменяет его на Карсон. В конце концов, по мнению Шепа, человек, рекомендованный ему Видалем Дунканом, проделал ужасную работу по защите его на суде.
Теперь Шеп гадал, не было ли все это просто хорошо продуманным планом, чтобы удостовериться, что именно он будет отбывать срок за убийство Сильвии. Он ничего не мог поделать со своими подозрениями, особенно после того, что стало известно о Видале. Его глубоко ранило, что человек, которому его семья доверяла — которому доверял он — мог оказаться таким злодеем. От одной мысли о том, что он сделал с Джейсом, у него буквально скручивало живот, и в то же время он чувствовал страх при мысли, что все еще не закончилось. Нет, если верить только что полученному письму.
