Он молча уставился на нее. Она стояла к нему спиной, склонившись над огромным ящиком и пересчитывая содержимое. Одетая в шелковую голубую блузку, черную юбку-карандаш с разрезом сзади и черные туфли на высоких каблуках, она представляла собой картину, которую он не мог не оценить. Без сомнений, Шайло была красивой и желанной женщиной. Хотя их отношения строились не только на физическом влечении, он бы первым признал, что физический контакт был хорош. Чертовски хорош. Но что он любил в ней больше всего, так это ее жизнерадостность и красивую душу, сиявшую даже при отце-тиране. Но Сэмюэль был мертв, и Кейден мог винить только себя за то, что именно он сломил ее дух.
Продолжая ее изучать, он увидел, что она подняла волосы вверх, уложив в элегантный пучок на затылке. Летом, когда июльская жара начинала действовать ей на нервы, она обычно забирала волосы кверху. Жаре она всегда предпочитала холодную погоду, и ему нравилось согревать ее в те холодные ночи, когда он навещал ее в Бостоне.
Она выпрямилась, и он увидел, как она перелистывает прикрепленные к планшету бумаги.
Прикинув, что сейчас самое время дать о себе знать, он произнес:
— Привет, Шайло.
Глава 7
Шайло резко обернулась, сразу же узнав голос Кейдена. И он стоял там, в ее погребе, будто имел на это полное право. Шок от встречи с ним сменился гневом, и она вздернула подбородок и прищурилась, пытаясь не обращать внимания на то, как хорошо он выглядел в деловом костюме. На концертах он носил повседневную одежду — красивую рубашку с джинсами или брюками. Увидев его в образе, словно сошедшем со страниц журнала «GQ», у нее перехватило дыхание. Почти... но не полностью.
И почему он стал еще красивее, чем прежде? К этому могла иметь какое-то отношение аккуратно подстриженная бородка. Неужели он должен выглядеть так сексуально, стоя здесь и глядя на нее великолепными светло-карими глазами? Черты лица цвета мускатного ореха казались кремово-нежными на фоне белизны рубашки.
— Кейден, что ты здесь делаешь? — голос прозвучал резко, как она и хотела.
— Пришел повидаться с тобой.
Ее брови взлетели вверх. Должно быть, он шутит.
— Для чего, ведь только в прошлом месяце ты мне сказал, что не можешь выносить моего вида?
— Шайло, я совершил ошибку и пришел извиниться. В тот вечер я наговорил много такого, чего не должен был говорить. Теперь я знаю правду, и мне следовало выслушать то, что ты пыталась мне сказать.
Ей стало любопытно, кто и что ему рассказал, но это уже не имело значения.
