Джерри криво ухмыляется, размазывая кровь с губ по зубам.
— Послушай свою шлюху, Кинг.
Прежде чем я успеваю увидеть мрачное выражение лица Леви, я чувствую его. Нет, я вдыхаю его.
Это ощущается в быстром подъеме и опускании его груди. Он сжимает кулаки. Не двигает плечами.
Я смотрю на него и громко сглатываю. Его взгляд совершенно черный.
Мрачный.
Смертельно опасный.
Как будто он может убить Джерри и не испытать ни капли вины.
Он начинает отталкивать меня, но я преграждаю ему путь, так что оказываюсь спиной к нему и лицом к Джерри.
— Разве твой отец не судья Хантингтон? — спрашиваю я самым холодным голосом.
— Хорошо, что ты знаешь об этом, — Джерри продолжает ухмыляться, и я злорадствую, что сотру эту ухмылку, раз и навсегда.
— Я предлагаю тебе поехать домой и расспросить отца о деньгах, которые он присвоил у королевского двора. Потому что угадай, у кого есть доказательства? Да да, у моего собственного отца. А теперь, если я вернусь домой и сообщу ему, что сын судьи Хантингтона, неудачник приставал ко мне, кто, по-твоему, заплатит?
Все ухмылки Джерри исчезают, и его лицо становится серым. Держу пари, он думает, что никто не знает о левых проделках его отца. Дело не в том, что папа рассказывает нам подобные вещи, но я подслушала телефонный разговор на днях, когда тайком уходила. Эта информация осталась со мной, тем более что упомянутый судья все чаще появлялся на телевидении.
Джерри бросает на меня испуганный взгляд, ругается и убегает.
— Мудак.
Я оборачиваюсь, собираясь проклясть и Леви, но меня завораживает медленный, но ясный свет его глаз.
Чернота рассеялась и теперь сменилась его обычным скрытым выражением.
Он без пиджака и без галстука. Первые несколько пуговиц его рубашки расстегнуты, будто он не потрудился их застегнуть. В свете фонарей его загорелая кожа контрастирует с белой рубашкой. Из-за драки с Джерри он весь в пыли, а на щеке и ключице два синяка. Его правое плечо свисает в сторону, словно он не может держать его прямо.
Даже в своем растрепанном виде он все еще выглядит великолепным ублюдком.
— Для протокола, я не нуждаюсь, чтобы ты защищал мою честь, — говорю я с насмешливым сарказмом и иду мимо него к выходу.
Он морщится.
Уходи.
Убирайся к черту.
— Мне это не нравится, — голос Леви останавливает меня.
Я медленно поворачиваюсь к нему лицом.
— Что тебе не нравится?
— Когда другие прикасаются к тебе.
Мои губы приоткрываются, не зная, как на это реагировать.
Он принимает решение, двигаясь в мою сторону и нависая надо мной, как проклятая стена.
