Кроме того, в последнее время мне снятся странные кошмары.
Я даже не могу вспомнить, что видела, когда просыпалась.
Я просто просыпаюсь вся в поту и испытываю клаустрофобию.
Доктор Эдмондс, мой психиатр, сказал, что я могу быть свидетелем воспоминаний о несчастном случае.
У меня появилась теория.
Моя неспособность правильно рисовать может быть связана с произошедшим во время аварии. Может, я смогу вспомнить, что произошло, если заставлю себя нарисовать что-нибудь, что угодно, с той ночи.
Каждый раз, как сейчас, на ум приходит разъяренное лицо Леви.
Я царапаю то, что рисовала, и фыркаю вокруг набитого гамбургером рта.
Убийственно-задумчивая задница.
— Эй, негодяйка. Что ты здесь прячешься?
— Избегаю титулованных футболистов. Не обижайся, надоеда.
Что? Я не говорила, что ничего не скажу.
— Оно занято, черт бы тебя побрал, — хихикает он.
Это Дэн и я. Это дружба, заключенная на небесах. Или в бассейне.
Дело в том, что, когда я только переехала к папе, он попросил Николь пригласить меня на вечеринку, чтобы я познакомилась с друзьями.
Как будто меня когда-нибудь заинтересуют друзья Николь.
Так или иначе, я не хотела идти, но рада, что пошла.
Конечно, Николь бросила меня, как только мы приехали.
Чувства были взаимными, большое вам спасибо.
Итак, я была там, в уединенном месте у бассейна занималась своими делами и пила разбавленную текилу. И хорошо, возможно я смотрела на свою татуировку «Солнце-Луна-Звёзды» и плакала по маме.
Потом кто-то нарушил мое спокойствие.
— Срань господня. Это что, жучок?
Это был Дэн, и он принял мою татуировку в виде звезды за жучка. Я ударила его за слова о последней маминой татуировке. Он был пьян, поэтому упал в бассейн и не вынырнул, и я подумала, что убила его или что-то в этом роде.
И вот я вытаскиваю его, плачу и говорю, что не хочу быть убийцей. Он со смехом открыл глаза.
Я поговорила с ним о маме, а он рассказал мне о своей бабушке, которую тоже недавно потерял.
С тех пор мы стали неразлучны. Лучшее начало дружбы.
Вот почему я знаю, что мы с Дэном близки, даже когда я высмеиваю его команду.
Но однажды он увидел картину импрессионистов и сказал мне, что она выглядит так, будто по ней ходят тараканы.
Это взаимно и абсолютно справедливо.
Я смотрю на него, когда он скользит рядом со мной с глупой ухмылкой на лице.
— Что? — я не могу не усмехнуться в ответ.
— У меня важные новости.
Все еще скрестив ноги, я смотрю ему в лицо, его счастье ласкает меня.
— Ну? Ты хочешь, чтобы я умоляла тебя сказать это?
