Первый раз Петру стало страшно, когда перед ним ударила пулеметная строчка. Возьми пулеметчик хоть чуть-чуть выше… Думать о результатах не хотелось, тем более, что тут же поступила команда оттянуться вглубь небольшого лесочка. Оттянулись не все. Притаившийся за поваленным стволом Лекарь, быстро излечил расчеты вражеских пулеметов от назойливого внимания к разведчикам. Вот тут-то и началась вторая атака, в которой участвовало не менее сотни конников. Манлихер оказался неплохим оружием — за время атаки, Петр успел выпустить шесть обойм, при том, что львиная доля времени уходила на перезарядку.
Третья атака началась одновременно с востока и с запада, едва только к защитникам присоединился отряд Богомола. Противник об этом не знал, поэтому, считая, что у разведчиков только один пулемет, основные силы бросил с востока. И не факт, что не появись у разведчиков подкрепление, третья атака не увенчалась бы успехом.
Петра к этому времени отправили помогать Гвоздю ухаживать за ранеными. Боец, получивший ранение головы, находился между жизнью и смертью, второй, пока ему не перетянули жгутом ногу, потерял много крови.
Об атаке Петр судил по заполошному перестуку пулеметов и частой стрельбе из карабинов и трофейных манлихеров. Из этого следовал печальный вывод — боеприпасы у защитников заканчивались, и с минуты на минуту надо ждать команды Грача на прорыв. Жаль, что Богомол не появился минут на пятнадцать раньше, когда был шанс уйти почти без пальбы.
Репортер с тоской посмотрел на раненых, лежащих на подушках из осенних листьев. С ними прорываться сквозь залегших в лесу австрийцев, представлялось ему полным безумием, а бросать на милость победителя преступлением. Оставалось отправить Гвоздя на прорыв, а самому уповать на липовые записки пацифиста.
Петр, как давеча командир, посмотрел в несвоевременно разъяснившееся небо. Нагони господь тумана, можно было бы незаметно проскользнуть.
Внезапный грохот взрывов на западнее, мог обозначать только одно — к австрийцам подошла легкая артиллерия, где каждое орудие перевозилось тремя вьюками. Сейчас артиллеристы поправят прицел, и…
Ожидая убийственных взрывов шрапнельных снарядов, Петр инстинктивно втянул голову в печи, но вместо белых шапок разрывов, над головой проскользнула крылатая тень, а к реву мотора в полуверсте на запад прибавилось частое пулеметное стаккато — Господь внял его молитвам, прислав помощь с неба.
Открывая на ходу объектив, репортер пулей вылетел на открытое место. Его бросок совпал с белыми ракетами, показавшими военлетам позиции засевших по склону австрийцев. Сделав красивый разворот, аэроплан с российскими опознавательными знаками и красными звездами на крыльях, вывалил на склон множество мелких бомбочек, а раздавшиеся разрывы сменились криками боли.
