Слушая вечерами совещания командиров, Петр постепенно проникался пониманием — сколько солдатских жизней сохранит их разведка. И тем более осознавал, как прав был командир, растолковывая, что стрельба в разведрейде является непростительной глупостью.
После Ужокского перевала, разведчики вышли в район Высоких Бескидов. Эта часть Карпат протянулась почти строго с востока на запад. Перевалов, пригодных для переброски войск с севера, здесь не было, а два скотогонных можно было осмотреть радиальными выходами. К тому же, давала себя знать усталость и Петр в который раз, отметил предусмотрительность командира, запланировавшего выше села Ужок дневку.
Поляна среди едва тронутого желтизной букового леса. Бездымный костер и все еще жаркое солнце, призывали к покою, но накопившееся тревога мешала расслабиться. Пребывая в безмятежной тишине, разум отказывался верить, что всего в десятке верст ходит смерть, и только вчера Петр в любой миг готов был броситься на землю, а отряд огрызнуться яростным огнем.
— Поначалу всегда так.
От того, как нарочито безмятежно прилег рядом командир, как он закинул руки за голову, Петра вдруг начало отпускать, и все последующие слова только навевали сонливость. Зато, очнувшись от короткого сна, он с изумление осознал, что тревога, наконец-то, отступила.
Весь день группа отсыпалась и отъедалась извлеченными из захоронки продуктами, а вечером «высоким гостям» к мясу было подано вино. После ежевечерней «наркомовской» чарки разведенного водой спирта, Токай, с медово-пряным ароматом и фруктовым послевкусием, показалось божественным нектаром. В тот вечер Петр спросил, откуда пошла «наркомовская» чарка. Оказалось, что бойцы сами этим интересовались, но ни к какому определенному выводу так и не пришли. Кто-то сказал, вот и прижилось.
Дальше шли долиной, и к Лупковскому перевалу вышли на пятый день. Могли бы и раньше, но много времени «съели» обходы многочисленных сел. В основном здесь жили лояльные к русскому царю русины, но Грач решил не рисковать.
Несмотря на легкую дымку, с боковой вершины, перевал был виден, как на ладони. По противоположному склону долины, слева-направо проходил железнодорожный путь, ныряющий в тоннель под седловиной. Выныривая на северной стороне, он полого спускался в долину. От перевала до русских позиций было три дня пешего пути.
За облаками стрекотал какой-то аэроплан. Самолеты Петр видел едва ли не каждый день и к их стрекоту дано привык. Два раза повезло наблюдать воздушный бой. В первом, наш Миг-1 подбил германского Альбатроса, который со снижением удрал на юг. Во втором противники разошлись без видимых потерь.
