По формуле, родившейся в конце XX века, эти люди достигли потолка своей компетенции еще на предыдущих должностях.
Всю катавасию Железный Дровосек раскрывать не стал. Всерьез пугать обывателя переселенцев не собирались, но фабулу изложил близко к «тексту».
Самой злободневной темой в военном выпуске Железного было «Слово о сухом законе». Кто бы сомневался.
Указ императора о запрещении производства и продажи алкоголя, вступил в действие с девятнадцатого июля 1914-го года, когда на западных рубежах империи уже вовсю погромыхивало.
Сторонники блеяли о сохранении целомудрии народа, о бедах приносимых пьянством. Противников тревожила потеря пятой части бюджета и, как следствие, срыв множества программ направленных на оздоровление того самого народа. Глав. застрельщиком в этом «несколько» несвоевременном мероприятии, выступал Николай II.
Клюнула благая мысль дурачка в задницу, и… понеслась душа в рай. Ломая сопротивление правительства, он отправляет в отставку главного противника «сухого закона» — министра финансов В. Н. Коковцева, но своего добивается.
Нечто подобное произошло в СССР, когда незабвенной памяти Михаил Сергеевич Горбачев, да не к ночи он будет помянут, со всей страстью своей пятнистой души, принялся отвращать народ от пьянства в самый неподходящий момент.
А ведь, как знать, не займись он тогда своей дурью, а наоборот, сбрось цену на водку хотя бы до трехкратной от себестоимости, смотришь, и встал бы монолитной стеной весь советский народ на завоевания Октября и перестройки.
По крайней мере, его сменщик из свердловского обкома, всю эту дурь отменил едва ли не первую очередь. Сделал он это, надо заметить, играючи- достаточно было отменить монополию на водку, чтобы палёнка рекой хлынула в пасти жаждущих идиотов.
Естественно, о Горбачеве Дровосек не обмолвился, зато в российской прессе появилась множество откликов.
Одни писали о благотворном влиянии чарки водки после кровавого боя, дескать, дернешь, передернешься, и мальчики кровавые в глазах растают, словно утренний туман. Другие пели о бюджетных поступлениях, но все дружно втирали о противошоковом эффекте.
Расписывая гибнущих от болевого шока, Димон красок не жалел: «И сколь же безжалостным надо быть человеком, чтобы на пороге смертного часа, лишить русского солдата последней радости?! Только вдумайтесь: от болевого шока гибнет до четверти всех раненых, и не пожалей таким перед атакой чарку, добрая половина из них могла бы вернуться к своим женам и матерям. Как же надо ненавидеть свой народ, чтобы введя сухой закон, мало того, что свернуть народные программы и выпуск оружия, так ко всему и прямо убить сотни тысяч русских солдатиков. Так и хочется воскликнуть: „Да знал ли он, в сей миг кровавый, на что он руку поднимал!“»
