Мы, как обычно не торопясь и болтая о пустяках, дошли до общаги. На бесконечной лестнице в восемнадцать пролетов я уцепилась за руку Кира, хотя по большому счету, могла бы подняться и сама. Но возможность быть к нему немного ближе была мне приятна. Готова поклясться, Кир и сам совсем не против. Или мне это только кажется?
Мысль о том, что чрез пару месяцев мы будем тут подниматься уже без теплой верхней одежды, вызывала во мне дрожь. А в начале лета Кир будет вообще почти раздет. Мое дыхание участилось, и Кир спросил:
— Устала? Слишком быстро идем?
Он остановился, глядя мне в лицо. Я улыбнулась и помотала головой.
И опять мой ледяной принц был так близко и так далеко. Неужели он ничего ко мне не чувствует? Мы замерли на лестничной клетке, так и прижимаясь друг к другу. Если бы Кир сейчас меня поцеловал, я бы просто растаяла от счастья. Или если бы мне хватило смелости самой поцеловать его. Но нет.
— Ну, пойдем тогда, — Кир потянул меня дальше по бесконечным ступенькам.
На глаза навернулись слезы досады. Может, я все придумала? Может, он действительно видит во мне только друга? Неуклюжую девчонку, за которой надо присматривать?
Я сердито вырвала руку.
— Что? — удивился Кир.
— Сама дойду.
Гордо задрав нос, затопала по ступенькам. Я и сама понимала, что веду себя глупо, но ничего не могла с собой поделать. Обида душила и кипела в груди раскаленной смолой.
— Я тебя обидел? — Кир в два шага догнал меня.
— Нет.
Он поймал мою руку, заставив остановится. И снова мы так близко! В его горящих карих глазах можно утонуть. Хотя глаза у Кира не сказать, чтоб большие. И щеки опять покраснели. И даже уши.
— Зоя, я плохо умею общаться с твоим народом. Но ты мне очень дорога! — тихо сказал он.
Я кивнула, чувствуя, как мое сердце остановилось. Мне никогда не признались в любви, и я предпочла бы более романтическую обстановку, чем обшарпанный подъезд, но, учитывая межкультурные трудности, с которыми мы столкнулись, и так сойдет. Правда-правда.
— Ты мой единственный друг, и я очень хочу, чтобы ты им оставалась, — разбил мои девичьи мечты Кир.
Захотелось его убить. Я про такое прочла в интернете целый вагон информации. Это называется фрэндзона. Кир с его английским и слова такого наверняка не знает, но суть понятия улавливает верно.
Ненавижу.
— Я очень хочу быть достойным твоей дружбы, — добавил чужь, лишив меня возможности обижаться на него.
— Ты отличный друг, — заверила его я, — пойдем уже, чего на ступеньках стоять.
