Трелковский вполне мог бы даже заснуть в этом полумраке, однако соседство такого количества женщин, а также то обстоятельство, что у него начала побаливать голова, заставляли его как-то держаться.
Скоуп и Саймон заспорили между собой, где лучше проводить отпуск, - на море или в горах.
- Разумеется, в горах, - проговорил Саймон довольно хмельным голосом. Это самое прекрасное на земле место. А ландшафт какой! А озера! Леса! А воздух - такого воздуха в городе ты никогда не встретишь. Когда я нахожусь в горах, то встаю в пять часов утра, беру с собой холодный провиант и с рюкзаком за спиной ухожу на весь день. И, скажу я вам, побыть вот так одному, наедине с самим собой, поднявшись на тысячи футов к небу, видеть у себя под ногами восхитительную панораму - нет, лучшего на свете отдыха не сыскать.
Скоуп рассмеялся.
- Ну уж, нет, это не для меня! Каждую зиму, - впрочем, летом тоже - то и дело слышишь о том, как кто-то сорвался с утеса, оказался засыпанным ужасной снежной лавиной или на несколько дней застрял в кабине подвесной дороги.
- То же самое тебя может поджидать на морском берегу, - возразил Саймон. - Люди тонут чуть ли не каждый день. Этим летом, как ни включишь радио, так только об этом и слышишь.
- Эти вещи никак между собой не связаны. Те, которые тонут, на самом деле просто идиоты, которым хочется покрасоваться, - вот и заплывают, куда не нужно.
- Точно так же и в горах. Уходят в одиночку, без достаточной экипировки, неподготовленные...
Постепенно к спору стало подключаться все больше людей. Трелковский сказал, что в этом вопросе он не делает для себя каких-либо предпочтений, хотя ему и казалось, что атмосфера в горах все же более здоровая, чем на море. Кто-то поддержал его мнение, добавив к этому собственные вариации аналогичных доводов, но в конечном счете полностью извратив суть сказанного.
Трелковский слушал все это вполуха. Гораздо больше его интересовала девушка, расположившаяся на противоположном конце кровати. Она откинулась назад и полулежа пыталась разуться, но не прибегая к помощи рук, а просто стаскивая задник левой туфли мыском правой. Когда та наконец свалилась на пол, она проделала ту же операцию, поменяв ноги и поддевая ногой в нейлоновом чулке пятку второй туфли, пока та также не упала под стол. После этого девушка повернулась на бок, подтянула обе коленки к груди и застыла в неподвижной позе.
Трелковский пытался определить для себя, была ли она симпатичной, но так и не пришел к какому-либо выводу. Однако вскоре он заметил, что девушка снова зашевелилась и стала то вытягивать обе ноги, то обратно поджимать их к груди, как при плавании, и при этом постепенно приближаться к тому месту, где сидел он сам. Слишком оглушенный выпитым вином и усиливающейся головной болью, он был не способен пошевелиться и лишь изумленно наблюдал за ее телодвижениями.