— А дальше?
— Ничего, — пожал плечами Китайгородцев.
— Вечер, — подсказал Хамза. — Потом ночь. Что было?
Китайгородцев задумался, вспоминая, что ещё интересного можно рассказать. Хамза терпеливо ждал.
— Ничего, — повторил Китайгородцев. — Вечером я поужинал и лёг спать.
— И никого ты там не видел ночью?
— Нет.
— И мне не звонил?
— Нет.
Хамза протянул Китайгородцеву лист бумаги.
— Взгляни. Это распечатка моих звонков. В том числе — входящих. Я попросил и мне передали из сотовой компании. В первом часу ночи, в ноль часов четырнадцать минут с твоего телефона был сделан звонок на мой телефон. Я разговаривал с тобой сегодня ночью, Анатолий. Ты это помнишь?
— Нет, — сказал Китайгородцев, и его сердце сжалось.
— Ты это серьёзно?
— Вполне, — произнес Китайгородцев дрогнувшим голосом.
— Помнишь ту историю с Лисицыным?
— Какую?
— Стас Георгиевич пригласил тебя отобедать вместе с семьёй. И за обедом заговорил о том…
— Да, я помню.
А о чём заговорил Лисицын? О том, что накануне ночью Китайгородцев видел какого-то старика, и что Китайгородцев сам об этом рассказал. И теперь Хамза туда же. Сговорились они, что ли?
— Я в тот раз решил, что Лисицын блажит, — признался Хамза. — Но сегодня я сам оказался в такой же точно ситуации.
Развёл руками.
Я не могу больше доверять тебе, дружок — так его следовало понимать.
Может, они с Лисицыным действительно зачем-то сговорились? Должно же быть какое-то объяснение всему этому кошмару.
* * *
Хамза решил, что в дом Лисицыных Китайгородцев больше не вернётся. И в Москве он тоже жить не будет — пока. Хамза распорядился снять коттедж на базе отдыха километрах в тридцати от Москвы: не сезон, коттеджи пустуют, только на выходные дни заезжают отдыхающие, чтобы уже вечером в воскресенье уехать — так что люди там все временные и приезжают ненадолго, вряд ли Китайгородцев им успеет примелькаться.
— Поживёшь там, Толик, — сказал Хамза. — Отдохнёшь немного.
— Сколько? — спросил Китайгородцев.
— Пока не наберёшься сил. Я с тобой Лапутина отправлю.
— Это зачем?
— Мне так спокойнее, — не стал кривить душой Хамза.
Значит, не ошибался Китайгородцев. Действительно, Лапутина к нему приставили с одной-единственной целью: присматривать.
* * *
Под холодным осенним небом цвета свежелитого свинца стояли однотипные одноэтажные коттеджи. Здесь росли сосны, под ними совсем уж было сумрачно, несмотря на непоздний ещё час. Ни одной живой души. Китайгородцеву здесь сразу не понравилось. Пустынно и безлюдно. Как в немилом его сердцу доме Лисицыных. А уже когда Лапутин принялся извлекать из багажника многочисленные пакеты с продуктами — тут вспомнился Михаил в похожих хлопотах, и у Китайгородцева окончательно испортилось настроение.
