"Что случилось?" спросил я, когда у меня резко подскочило кровяное давление.
"Подойди в батальонную комнату отдыха и позвони своему брату".
Я бросился туда и позвонил Ираджу.
Его голос был тяжелым от горя: "Чангиз, брат мой, у меня плохие новости. Наш отец мертв".
Я почувствовал, как воздух выходит из меня. "Мертв? Как? Что случилось?"
"Мы не знаем наверняка, но, судя по тому, что мы слышали на данный момент, он убит".
"Убит? Кем?"
У Ираджа не было ответа. Мне дали десять дней отпуска, и я поехал прямо в дом к моему брату в Сан-Хосе. Там в трауре собрались мои мать, тети, дяди, братья и сестры.
Мой дядя Алекс отвел меня в сторону и сказал, что узнал, что отца вытолкнули из окна его находившейся на пятом этаже квартиры в Тегеране. Его обнаженное тело было обнаружено на заброшенном пустыре позади здания. По словам дяди Юсефа, нашедшего его, он пролежал там несколько дней.
Взбешенный, я позвонил дяде Юсефу в Тегеран. Он взял обыкновение навещать моего отца два раза в неделю. В последний раз, когда он пошел к нему, он позвонил, но никто не ответил. Поэтому он попросил управляющего впустить его.
Внутри он увидел признаки борьбы – опрокинутый стул и разбитую вазу. Когда он пошел в заднюю комнату и выглянул в окно, он заметил обнаженное тело моего отца, лежащее среди щебня внизу. Один из соседей описал четырех человек, приходивших в квартиру моего отца несколько ночей назад. Он был почти уверен, что это были Стражи исламской революции из народной армии, сформированной аятоллой Хомейни для защиты своего правительства от внутренних и внешних угроз. Это были религиозные фанатики, получавшие приказы непосредственно от аятоллы и его ближайших советников.
Разумом я понимал, что они могли считать моего отца потенциальным врагом, поскольку он работал на предыдущий режим. Но эмоции подталкивали меня выследить их и убить.
Когда я попросил сержанта моей группы разрешить мне вернуться в Тегеран для участия в похоронах отца, моя просьба была отклонена. Это тоже было понятно.
Вместо этого туда ездила моя мать, провела поминальную церемонию по отцу и позаботилась, чтобы его похоронили рядом с его матерью.
Это было печальное время для всех нас. Мы любили Америку, но часть наших сердец и многие воспоминания оставались в Иране.
Смерть отца сильно ударила по мне. Хотя он плохо относился ко мне в детстве, я простил его и был восхищен его душевной стойкостью. Я был сыном, больше всего походившим на него физически и личностно, что могло объяснить, почему он был так строг со мной. Нам не нравится в других то, чего мы боимся в себе.
