В возрасте от девятнадцати до пятидесяти они делились на членов пуштунских племен с юга Афганистана и таджиков из центра и с севера страны. Большую часть времени я проводил с таджиками, потому что они говорили на дари, который был близок к моему родному фарси. Я мог не только легко общаться с ними, но со своими темными чертами и отросшей черной бородой вполне походил на них.
В вечерних беседах после ужина, обычно состоящего из каких-либо вариантов баранины или козлятины на гриле, они выражали благодарность за нашу помощь. Поскольку после того, как моджахеды отправлялись в Афганистан, США не могли снабжать их по воздуху, мы оборудовали на его территории тайники с оружием.
Мы делали это глубокой ночью, проникая через границу на грузовиках с выключенными фарами. Мы либо искали существующие естественные пещеры, либо рыли их возле вершин холмов, на расстоянии не менее 2000 метров друг от друга. Некоторые пещеры пришлось укреплять балками и валунами. Мы наносили каждую пещеру на карту и отмечали ее местонахождение кольями, грудой камней или поваленным деревом, помеченным камуфляжной краской, в 100 футах от входа, чтобы моджахеды могли найти ее. На следующую ночь или около того мы возвращались с дюжиной моджахедов, которые перетаскивали ящики с автоматами, ручными гранатами, минометами и боеприпасами с дороги в пещеры, в то время как мы, четверо парней из спецназа, несли охранение с M16 наготове.
Это было до ПНВ – приборов ночного видения – или бронежилетов, и мы были на вражеской территории, так что напряжение было высоким. За время нашего пребывания в Чамане мы заполнили десятки пещер на юго-востоке Афганистана.
В середине месяца, проведенного нами на объекте ЦРУ, нашей команде дали несколько выходных. Я сказал нашему капитану, что воспользуюсь ими, чтобы в компании с несколькими моджахедами провести разведку вдоль границы.
"Как долго тебя не будет?" спросил он.
"Пару дней. Может, больше. Если вляпаюсь в неприятности, отправлю известие с кем-то из местных".
"Будь осторожен", ответил капитан.
Я не сказал ему, что планирую вести разведку на север аж до Кабула. Я заметил, что таджикские боевики из нашей группы относительно легко и часто ездили из нашего расположения поблизости от юго-востока Афганистана в место, где была их штаб-квартира в скалистой Панджшерской долине к северу от Кабула.
Будучи любопытным типом, в начале декабря я попросился сопровождать их в одной из поездок. Одетый в местную рубашку до колен (перухан), мешковатые брюки (тунбан), толстый халат (пато) поверх и плоскую шерстяную шапку (пакол), я выехал с пятью моджахедами, рассевшимися по двум пикапам. Один из них, старик, говорил по-русски, на неплохом уровне, достаточном, чтобы проехать через любой советский блокпост. Я вооружился автоматическим пистолетом, который спрятал под халатом. Просто на всякий случай.
