Приехали близкие. Оказалось, у меня тоже довольно обширная родня, раньше я как-то этого не замечала. Наверное, потому что разлетелись по разным городам, каждый живёт своей жизнью, и мы редко встречаемся просто так.
Но сейчас, несмотря на повод, я тем более не могла ни с кем общаться, даже с мамой. Мне казалось, никто не в состоянии переживать эту утрату так, как мы с Андреем, никто не в силах до конца понять и разделить нашу боль…
Папа с Ланочкой остались дома — мама решила, что ребёнку не нужны пока такие потрясения. Папа нервничал, ежедневно звонил, пытаясь нас утешить, но не преуспел.
Целыми днями я лежала в Ликиной спальне в обнимку с котом, курила сигарету за сигаретой и терзалась чувством вины, тупо считая, что Лика осталась бы жива, приедь я на день раньше. Всего на один день! Она не погибла бы в пожаре, который случился на даче, она бы просто туда не попала… Если бы Сашка не устроил потоп. Если бы я плюнула на это и уехала, оставив его одного устранять последствия. Если бы можно было знать наперед…
Андрей почти всё время проводил с нами. Он молча сидел в кресле и опустошал бутылку за бутылкой. Какие «если бы» крутились в его голове, я не знаю. Но очень надеюсь, что его не преследовали видения, как Лика задыхается в дыму, как горят её кожа и волосы… Потому что меня преследовали, и переживать это снова и снова было невыносимо. Особенно в первые дни.
А ещё этот бесконечный звон часов с боем, от каждого удара которых внутри всё переворачивалось. Как будто каждый удар напоминал, что мы продолжаем жить, а любимый нами человек — уже нет… Попросить их остановить я почему-то не могла, но в какой-то момент Андрей это сделал сам. То ли заметил, как я вздрагиваю, едва заслышав этот погребальный звон, то ли испытывал похожие чувства.
Немножко легче стало лишь после похорон. Хоронили Лику в закрытом гробу, и может, оттого, что я не видела тела, со временем мне почти удалось отогнать страшные видения, и я даже стала ловить себя на мысли, что не могу до конца поверить, что её больше нет.
А вот Андрей пил коньяк, как воду. На работу он почти не ездил, зато каждое утро мы, как на службу, отправлялись на кладбище. Садились у двух сиротливых холмиков и молча наблюдали, как солнце поднимается в зенит.
Насчёт гектара Лика, конечно, преувеличила, но пространство в самом деле оказалось большим, пустынным и невыносимо тоскливым. Трава здесь почему-то не росла, недавно посаженные берёзки, вытянувшиеся вдоль кладбищенской стены, были далеко, и мне казалось, что именно так должен выглядеть край света, конец времён и вселенская тоска: две усыпанные умирающими цветами могилки посреди безжизненной, опалённой солнцем земли…
