Погода абсолютно соответствовала моему душевному настрою: было еще по-утреннему свежо, но солнце светило изо всех сил, разгоняя рассветную дымку. Я бодро плюхнулась в машину и предложила лететь в прокуратуру, поначалу даже не среагировав на слегка удивленный взгляд Синцова, а потом отнеся его за счет моего свежего внешнего вида. Но Синцов долго молчать не мог. Он спросил, подозрительно косясь на мои колени, едва прикрытые короткой юбкой.
— А как ты себя чувствуешь?
— Просто классно! И полна оптимизма! Почему-то сегодня мне кажется, что мы поймаем уродов.
— Да? — хмуро переспросил Синцов, не разделив моего оптимизма. — А вчера ты что, симулировала, что ты при смерти?
— В каком смысле? — удивилась теперь уже я и внезапно осознала, что нога у меня не болит совершенно. И опухоли никакой в помине нету.
— Андрей! У меня нога не болит! — ошеломленно сказала я.
— Видишь, на какой уровень вышла современная медицина, — буркнул Синцов, выруливая на проезжую часть.
— Да, но доктор мне говорил, что опухоль спадет не раньше, чем через неделю!
— Короче, вас обманули, вам подсунули шанхайского барса. А вы все недовольны, — без улыбки откликнулся самый мрачный сыщик нашей планеты.
Я для верности ощупала свою коленку со всех сторон, но больные в прошлом места не реагировали даже на силовое воздействие. Неужели это Стелла?.. Да нет, ерунда. Я же в это не верю.
— Ну что ты мучаешься? — спросил, не глядя на меня, Синцов. — Прошла нога и прошла. Куда? В прокуратуру?
Я кивнула.
— А потом?
— Хотелось бы посмотреть остальные места происшествий, допросить бомжей по Черкасовой, доехать до морга — эксперты должны мне данные собрать по параметрам убийц, потом к криминалистам, они мне сделают таблицу посторонних микроналожений по одежде с двух трупов, и нужно допросить мать Риты Антоничевой, — добросовестно перечислила я.
— Классно. На места происшествий я тебя сопровожу, а потом брошу до убойного отдела, организую допрос бомжей и поеду на похороны Риты.
— Ох, елки! Сегодня же похороны, как же я не подумала, что сегодня Ритину маму допросить не удастся! — я расстроилась.
— Ладно, завтра допросишь. Это было бы актуально, если бы мы по личной версии работали. А если маньяк ее грохнул, то что тебе мама интересного скажет?
— Тоже верно. К прокурору со мной пойдешь?
— Схожу.
У прокуратуры Синцов припарковал машину и поднялся со мной на наш четвертый этаж. Доехали мы быстро, рабочий день еще не начался, но шеф уже, как всегда, был на месте и поливал цветы. Он, деловито кивая, выслушал мой доклад, одобрил нашу идею насчет патрулирования, и заметил, что еще сам позвонит начальнику главка, назвав его Гришей и пояснив, что знает его с молодых лет, они в одном районе работали. Я в который раз подивилась, сколько народа из нынешних руководителей шеф знает с молодых лет. И благодаря этому многие деловые вопросы в нашей прокуратуре решаются быстро и безболезненно. А вот уйдет шеф, и что тогда? Пришлют какого-нибудь молодого скороспелку, и будет он за наш счет самоутверждаться. Тьфу, даже думать об этом не хочется. Начнет противопоставлять прокуратуру милиции, становиться в позу, изображать, что он святее Папы Римского… Вон, в соседнем районе ребята жалуются, что пришел юный прокурор, уголовного дела в руках не державший, и первое, что сделал, вызвал к себе начальника убойного отдела из РУВД и потребовал дать слово, что жалоб на убойный отдел больше не будет. Я еще посмеялась — и что, начальник убойного такое слово дал? Следователи говорят — а что делать? Прокурор пригрозил, что иначе возбудит уголовное дело с немедленным арестом двух оперов, которые при задержании убийцы сломали ему палец. А получив требуемое слово, прокурор потребовал немедленного улучшения показателей по раскрытию умышленных убийств.
