Никому из Народа никогда бы не пришло в голову создать постоянный образ того, что один из них видел, так как они всегда могли передать это из разума в разум. Из-за этого ему потребовалось больше времени, чем, возможно, следовало бы связать даже движущиеся изображения на ярком плоском устройстве памяти, за которым Погибель Клыкастой Смерти проводила так много времени, сидя перед изображениями, которые он действительно видел. Затем он понял: конечно, бедные, мыслеслепые двуногие никак не могут обмениваться воспоминаниями об увиденном друг с другом. Он был доволен тем, как они умело компенсировали свою неспособность, но образы, созданные Оком Памяти, были ещё более приятными. Возможно, они не были такими точными, и они не двигались, но смотреть на них было всё равно, что смаковать крошечные различия между запомненными двумя из Народа образами одного и того же. Это было бы так, как если бы Око Памяти могла поделиться своим собственным восприятием вещей, изображения которых она запечатлела, несмотря на то, что она была мыслеслепа, и наблюдать, как эти образы оживают под её умными, умелыми пальцами, было почти так же приятно, как пробовать её счастливый, сосредоточенный мыслесвет, когда она работала.
Он и Погибель Клыкастой Смерти сопровождали Око Памяти в нескольких экспедициях, и поэтому он уже догадался, где она вероятнее всего будет сидеть, делая это изображение. Когда Погибель Клыкастой Смерти повернулась и посмотрела на самый высокий из золотых листьев, он понял, что угадал правильно, и почувствовал себя хорошо, быстро взобравшись на огромное дерево. Ну конечно! Разве его клан не назвал его Лазающим Быстро, потому что лазание было одной из тех вещей, которая нравилась ему больше всего на свете?
Он добрался до широкой развилки одной из ветвей и остановился, оглядываясь назад, на путь, по которому пришел. Он решил, что это подойдет Оку Памяти. Ветка была достаточно широкой, чтобы ей было удобно сидеть или стоять, была защищена от слишком большого количества прямых солнечных лучей, и весь водопад был хорошо виден. Он не заметил никаких признаков опасности, поэтому поспешил к концу ветви, сел на свои настоящие ноги и махнул своей настоящей рукой Погибели Клыкастой Смерти.
Он не мог заставить её слышать свой мысленный голос, но он знал, что она будет наблюдать за ним через далековидящую вещь, которую она несла за поясом, и он почувствовал её понимание, когда поманил её и других двуногих. Она помахала в ответ, и он устроился на своём светлом проветриваемом насесте в ожидании.
