Я плохо помню, как досидела до конца уроков. Но на следующий день я никуда не пошла. Более того, у меня поднялась температура. Я даже не столько спала, сколько бредила. Урывками мне снились какие-то образы, слова, руки. Руки, которые гладили меня по спине, прижимая к себе. Мне было приятно. Я сидела на чем-то, и меня целовал… Арсений? Да, это были его руки, его слова. Или нет? Образ расплывался. Он что-то шептал мне на ухо, заставляя гореть и извиваться в его руках. Он был так близко, что я чувствовала его запах, его страсть. Но между нами никогда ничего не было! И более того, Максимов сам не один раз говорил, что умрет, так и не дождавшись, пока мне исполнится восемнадцать! Что же это тогда? Запретные желания, или бред в результате температуры? Но выздоравливать не хотелось. И в то же время я не могла избавиться от этих ночных кошмаров. Даже когда прошла температура.
Но, как оказалось, кошмар только начинался.
Новое полугодие началось еще хуже, чем закончилось старое. Лиза просто висела на Максимове. Они, нисколько не стесняясь, зажимались на переменах, и я видела, что на уроках его рука всегда лежит на ее ноге. Я так и не узнала, что произошло, и почему моя лучшая подруга увела у меня моего парня. Да, он ей всегда нравился. Но. В конце концов, можно же было хотя бы объяснить, а не…. Дальше у меня слов не было. И ответов тоже. Ефремов появился в школе, но так как его место было теперь занято, то ему пришлось сесть на последнюю парту. На меня он почему-то старался не смотреть, и постоянно отводил глаза. С Арсением они тоже перестали общаться, хотя до этого дружили. Я выцепила Ивана, когда он остался один в кабинете.
— Ваня, постой! Объясни, что произошло! — потребовала я. Но удержать рослого здорового парня, у меня бы просто не хватило сил.
— Извини, Кира. Но не у меня нужно спрашивать! — Иван обошел меня и уже собрался, выйти.
— А у кого?! — закричала я.
Честно говоря, я не думала, что услышу ответ. Но он прозвучал.
— У своей лучшей подруги.
— Нет у меня больше никакой подруги, — прошептала я. Но меня и так бы никто не услышал. Иван вышел и закрыл за собой дверь.
А я так и осталась стоять в пустом кабинете физики. Ольга Васильевна вышла еще до конца урока, выдав классу задание. Я не слышала, как она вошла. И не видела ее. Слезы катились по щекам, а в горле стоял ком. И только один вопрос: «Почему?»
— Кира, да очнись ты! — Ольга Васильевна трясла меня за плечи. Это была молодая учительница. В школе она работала всего четвертый год.
