— А, Кира! Проходи! Кстати, молодец! Хорошо написала! Пять!
— Правда?!
— На, смотри! — Савина поискала в стопке листок и протянула его мне. Напротив каждого задания стоял плюсик. Итого: семь плюсиков и пятерка внизу!
— Спасибо!
— Я тут не причем! Сама решала! Или списывала?
— Нет, я не списывала.
— Верю.
— А почему вы здесь? И где?..
— У меня в кабинете… холодно.
Я удивленно посмотрела на Ольгу Васильевну. Кабинет физики был теплым и уютным.
— Я открыла окно. Проветрить. Садись. Вадим сейчас подойдет. Он у Эдуарда Петровича. — Эдуард Петрович — наш директор.
— З-зачем?
— Ему нужно разрешение на просмотр камер.
— Он…. Вы…. Кто-то еще знает?
— Нет, Кира. Ни Вадим, ни я, никому ничего не говорили. Но ты должна понять, что….
— Ольга Васильевна! Я не хочу, чтобы кто-то еще знал!
— Но тогда виновников нельзя будет наказать!
— Я не хочу никого наказывать! Я просто хочу знать, что произошло. Хотя уже и так примерно догадалась.
Ольга Васильевна продолжила проверять тесты. Я сидела рядом и теребила ручку, которая лежала на столе.
— Кстати. В вашем классе всего две пятерки. У тебя и у Максимова.
Я усмехнулась. У Максимова всегда были пятерки, ничего удивительного! Это я непонятно как вылезла.
В учительскую вошел Кудинов. У него были взъерошены волосы, и было видно, что он устал. Я подскочила на месте. Он жестом велел мне сесть на место.
— Значит, так. Нам нужно поговорить. Но так, чтобы мне не пришлось снова удалять записи с камер. — Точно! В кабинете физики была камера! Как же я не подумала?! — Никогда не думал, что буду столько нарушать правил! И с кем! С учительницей и ученицей! Да-да, барышни! Сейчас мы с вами есть не что иное, как преступная группировка!
— Вадим! Не пугай Киру! Пожалуйста! Никакого преступления здесь нет! А выворачивать все нижнее белье перед всеми это, это… неправильно!
— Ну, это у вас чуть что, сразу психолог, директор и вся тяжелая кавалерия следом! — усмехнулся Вадим. — А у нас как раз все почти в пределах нормы. Надеюсь, мне не придется отчитываться перед начальством, почему я смотрел записи.
— Не придется. Эдуард Петрович не жалует, когда о его школе говорят что-то плохое!
— Этого никто не жалует. Идемте. Правда, не знаю куда. Но туда, где мы можем поговорить.
— Можно ко мне, — сказала Ольга Васильевна.
— Кира, ты как? Не против? — спросил Вадим Андреевич.
— Конечно, не против! Почему я должна быть «против», если это в моих интересах?
— Вы, барышня, еще несовершеннолетняя! И подобные вопросы должны решаться в присутствии твоих родителей или классного руководителя!
