– Спасибо за доверие, сынок, – я почувствовал, как горячий комок в который раз за день встает у меня в горле. – Мы обязательно еще придем сюда, чтобы ты мог посмотреть на маму. Обещаю.
Мы с Никитой вышли из палаты. Психолог двинулась следом.
– Удивительный ребенок! – заметил врач, когда мы уже прощались у дверей отделения. – Ни одного лишнего звука не издал!
Я неопределенно повел головой, не зная, что ответить. Зато Вероника – знала.
– Ребенку слишком страшно, чтобы кричать, – пояснила она, – так что ничего хорошего в том, что он молчит, нет.
Реаниматолог пожал плечами и открыл перед нами дверь. Ему, видимо, было безразлично, что происходит в душе этого маленького человечка.
Мне безразлично не было.
– Что я могу сделать, чтобы Никите было не так страшно? Как бороться с его испугом? – пользуясь тем, что мы вместе идем по общему коридору, я решил на ходу получить консультацию.
– К сожалению, поставить мать ребенка на ноги прямо сейчас вы не способны, – в словах психолога не было насмешки. Она просто озвучила очевидное.
– Не могу, – признал я.
– Если бы вы растили Никиту с самого детства, сейчас он, несомненно, искал бы защиты и поддержки у вас. Но вы, как я поняла, почти чужой человек для него.
Я молча кивнул: горло снова сдавило, и мне казалось, что вместо слов из него вырвется только жалкий писк. Жалким я выглядеть не собирался.
– Так вот, – Вероника вздохнула. – Я сама позанимаюсь Никитой, уделю ему особое внимание. Есть методики, которые помогают маленьким детям выразить то, что они чувствуют… Думаю, это до какой-то степени поможет.
Я проглотил комок и все же заговорил:
– Хорошо. А мне что делать?
– То же, что и раньше. Вы неплохо справляетесь. Проводите с сыном как можно больше времени, придумывайте для него что-то интересное. Полезны будут какие-то общие дела: это поможет вам сблизиться.
– Я понял. Спасибо.
Мы дошли до палаты, я передал сына в руки нянечки, вышел обратно в коридор. Вероника все еще стояла рядом.
– И еще… постарайтесь не подвести ребенка, как подвели его мать. – Она не выдержала и все же упрекнула меня.
– Еще раз повторяю: я ничего не знал. Она родила втайне от меня! – Нервное напряжение достигло предела, и я зарычал.
– Значит, и не хотели знать. Не интересовались судьбой женщины, с которой были близки.
– Я не намерен обсуждать с вами мое прошлое. Оно вас не касается! До свидания! – я развернулся и пошел прочь.
Еще не хватало, чтобы эта девица меня строила! И пофиг на ее дипломы! Тоже мне, специалист: не выяснила всех обстоятельств, а туда же: судить, бросаться упреками!
