— Я принесла Вам обед, Ваше сиятельство, и увидела, что Вы задремали, — заливаясь румянцем смущения, проговорила она.
— И что же, Вы решили воспользоваться тем, что я сплю, и мило отдохнуть в моём кабинете? — в голосе графа Мирабель почудились раскаты далёкого грома.
— Вы очень беспокойно спали, Ваше сиятельство, и я решила убедиться, что Вы не заболели инфлюэнцей.
— Правда? И как же Вы намерены были проверить, здоров ли я?
— Я подошла и положила руку Вам на лоб, чтобы узнать, нет ли у Вас жара, а Вы схватили мою ладонь и не желали её выпускать. Я побоялась разбудить Вас, и поэтому задержалась в надежде, что через некоторое время Вы сами освободите меня.
— Как трогательно! — гнев в голосе графа сменился усталостью. — Впрочем, я верю Вам, Мирабель. Вы не похожи на девушку, способную воспользоваться чужой слабостью в своих интересах.
— Я не понимаю, о чём Вы говорите, Ваше сиятельство, — ответствовала окончательно сбитая с толку девушка.
— Конечно, не понимаете, моя наивная девочка. Вы выросли вдали от света и его интриг, Вы чисты и простодушны, но позвольте, я объясню Вам, о чём речь. Вы нашли меня спящим, Вы провели в моём кабинете, практически в моих объятиях, несколько часов! Если бы Вас застали здесь, на моём диване, или если бы Вы подняли шум и привлекли сюда людей, меня обвинили бы в том, что я лишил Вас чести. Как благородный человек, я вынужден был бы жениться на Вас. И мой дядюшка виконт был бы первым, кто настаивал бы на этом. Скажите, Мирабель, Вы хотели бы получить в мужья богатого высокородного мужчину, не слишком молодого и не слишком здорового, который кричит и мечется во сне? — в речи графа было столько горечи и желчи, что Мирабель содрогнулась.
— Ваше сиятельство, — медленно, с трудом подбирая слова, начала она. — Вы можете быть абсолютно уверены: у меня и в мыслях не было пытаться заманить Вас в ловушку! Похоже, здоровье Ваше действительно под угрозой, но думаю, что не физический недуг — причина Ваших страданий. Что же до терзаний душевных — то наш пастор всегда говорит, что Господь, в великой милости своей, никогда не даёт человеку крест, которого тот не в силах вынести.
— Милая, милая девочка. Наверное, это он, Господь, послал тебя мне в утешение. Ты ведь и сама не понимаешь, что сказала именно те слова, которые мне необходимо было услышать, чтобы приободриться. Мисс Макнот! Мирабель! Могу ли я попросить Вас об одном одолжении?
— Я слушаю Вас, Ваше сиятельство.
