— Вы так добры, Ваше сиятельство! — расцвела улыбкой Мирабель. Несмотря на смущение, девочке было приятно внимание графа. Ей казалось, что его весёлый взгляд согревает, словно солнечный лучик, а низкий голос напоминает звон самого большого колокола того костёла, в который их возили раз в неделю. Остин был первый в её жизни молодой мужчина, с которым она не только находилась рядом, но и разговаривала. Скромность и смущение не позволяли ей поднять взор и разглядеть графа, поэтому он представлялся ей большой и неясной фигурой, от которой исходило какое-то сияние.
Тут, прервав плавное течение беседы, на кухню вбежала мадемуазель Девернье.
— Мирабель, не пора ли тебе умыться и отправляться на уроки? — приторно-сладким голоском пропела она. — Что подумает граф о нашей школе, если все ученицы будут сидеть на кухне и пропускать занятия?
Мирабель тут же учтиво поклонилась и ушла.
— Милая девочка, не правда ли? — всё с тем же слащавым выражением лица обратилась к графу Элеонора. Если бы граф не знал её так хорошо, он бы сейчас подумал, что мисс Макнот — её любимая воспитанница.
— Но зачем Вы, Ваша светлость, взяли у неё корзину? Посмотрите, Ваши руки все в чёрной пыли! Идёмте, я подам Вам умыться!
Элеонора была — вся забота и беспокойство! Однако граф вежливо поблагодарил её:
— Спасибо, не нужно. Умыться мне подаст мальчик-грум, он до сих пор дожидается меня. А Вы, Элеонора, не заставляете ли ждать своих подопечных? У Вас ведь тоже занятия?
— Мои воспитанницы выполняют сейчас грамматические упражнения, я дала им время для самостоятельной работы. Однако мне действительно пора, — заметив хмурую складку меж бровей Остина, засобиралась мадам. — До встречи, милорд.
Расставшись с Мадам Девернье, граф ещё раз умылся и отправился на конную прогулку. К тому же, графу нужно было добраться до ближайшей почтовой станции, чтобы отправить письмо к дядюшкиному управляющему. В этом письме виконт фон Эссекс предлагал сыну своего управляющего занять такую же почётную должность в поместье племянника.
Местность, в которой располагалась школа, представляла собой холмистую равнину, по которой протекала небольшая, но быстрая речушка со звучным названием — Дин Борн. Берега реки, как и вершины холмов, поросли редкими деревцами и высоким кустарником. В этих зарослях водились кролики, а в низинках виднелись засеянные поля и крестьянские дома. Скромная красота родной природы тронула сердце графа. «Никогда больше не покину Англию надолго, — думал он. — На континенте слишком шумно и тесно, и ничто не согревает сердце».
