Дотронувшись до бабушкиной головы, услышала и увидела все то, что говорили родители. Они ужинали, маленький мальчуган сидел на коленях у отца и уплетал пюре с котлеткой. Артемка, как же он вырос! Сам держит ложку и счастливо улыбается бабушке сидящей напротив него.
— Дочь, как там наша Маргарита? Сообщение присылала?
— Да, пишет все в порядке, но связь плохая, вон угораздило же ее уехать на Север на заработки. И ничего же не сказала «дереза».
— А почему шлет только сообщения?
— Мам, ну ты что не знаешь как это дорого? Я вон в Москву позвонила, так с меня все деньги, что на телефоне были, за минут содрали. А толком и здрасти не сказала.
— Может не нужно ей деньги присылать? Мы же справляемся?
— Ма, ну как не нужно? Артемке нужно обувь купить, да и курточку скоро осень, а потом зима. А он быстро растет. Присылает, значит может. Не думаю, что она там последний кусок хлеба доедает. Да и прислала фотку своего парня, гигант, мускулы во, — мать показала мускулы моего якобы парня, — ох и красавца девка себе там оторвала. А тут ни с кем не встречалась.
— Правильно сделала что, уехала, — вклинился в разговор отец, — там, на Севере настоящие мужики. В мороз в минус сорок купаются в прорубе. Не то, что тут хлюпики хилые. Тьфу ты. Мать посмотри на нашего соседа Сережку. Не то бухает, ни, то колется, вечно не работает и на шеи у родителей сидит.
— Твоя правда сынок, — заохала бабушка. — А чего фотка его одного? А ее рядом там нет! — бабушка все не унималась и доставала маму вопросами.
— Ма?
— А?
— Ты уже поела? Забирай Артемку в спальню, сказку ему почитай. Посуду помою и купать его пойду. А Марго пусть работает, хоть на квартиру девчонка заработает. А то вон снимала, до этого жилье. Сколько денег уходило без толку. Дома ей не жилось, самостоятельности все хотелось.
— Ох, все равно мне не спокойно. Душа болит у меня.
— Не выдумывай мам.
Меня потянула какая-то сила обратно, и я с недоумением открыла глаза. В комнате явно кто-то находился
— Кто тут? — спросонья потерла глаза.
— Извини, я тебя разбудил? — к кровати подошел Агвар и присел на краюшек возле меня.
— Да. А я дома была. Вернее моя душа там была.
