В оппозиции, по большому счету, существует только одна партия — Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) во главе с Г. Зюгановым. Остальные понемногу либо сходят на нет, либо делаются ее сателлитами. Это оппозиция, играющая по правилам, системная, псевдопарламентская (ибо парламент в лице новой Думы реальной властью не обладает). В отличие от 1992-93 гг., когда против неолиберального курса выступало активное меньшинство, теперь недовольство почти всеобщее, зато пассивное.
Исход политической борьбы уже решается не на улице и, в конечном счете, не на выборах, которые лишь закрепляют складывающееся соотношение сил. Политическая борьба становится кабинетно-виртуальной. Иван Засурский, лучший, быть может, исследователь постсоветской прессы, назвал это «медиатизацией политики»5). События происходят главным образом в правительственных кабинетах, а населению предоставляется роль зрителей и объектов информационных манипуляций.
Эта счастливая для многих пора «второй республики» подходит к концу в 1998-99 гг. Кризис сложившегося порядка начинается с ослабления рубля весной 1998 г. под влиянием азиатского экономического спада. Тогда рубль удалось удержать, но огненные письмена на стене были уже легко различимы. Уход со сцены многоопытного Черномырдина и появление нового молодого премьера Сергея Кириенко — первое проявление надвигающегося кризиса. Затем в августе-сентябре 1998 г. наступает крах. Обваливается курс рубля, правительство прекращает платежи по внутреннему долгу, экономика оказывается в свободном падении. Политическая нестабильность опять становится нормой. За год мы видели сначала второе пришествие Черномырдина, которого Дума так и не утвердила на посту премьера, затем левоцентристский кабинет Евгения Примакова, потом невыразительное двухмесячное правление Сергея Степашина и наконец воцарение в московском Белом доме бывшего главы госбезопасности Владимира Путина.
То, что происходит в 1999-2000 гг., — это уже агония ельцинской России. Но это еще не конец эпохи Реставрации. Точнее — это лишь начало ее конца.
Естественен вопрос: что за общество сложилось в России за все эти годы? Что мы построили (реставрировали)? Капитализм ли это? С одной стороны, преемственность по отношению к советским временам поражает; другое дело, что преемственность сохранилась, главным образом, в худшем — бюрократизме, авторитаризме, коррупции. С другой стороны, перемены тоже впечатляют, хотя радоваться им не приходится — появились миллионеры и безработные, спад производства сопровождался ростом числа банков и т. д.
