— Ладно, — сказал Изя. — Мне пора. Опаздывать к отбою нельзя.
— У вас что там, и вечерняя поверка есть? — недоверчиво поинтересовался Марк.
— А как же! — с гордостью ответил Изя. — Во всем должен быть порядок.
— Ну-ну, — уклончиво сказал Марк. — Слушай, ответь мне на один вопрос.
— Пожалуйста, — с готовностью ответил Изя.
— Ты говорил, что мой отец не ел яиц. Понятное дело. Но ты сказал как-то, что он не ел паштета по утрам. Он что, на одной свекле и капустных кочерыжках жил?
— Ну, бывает, что на ужин дают несколько вареных картофелин или, скажем, кабачок сырой, — Изя слегка замялся.
— Не верю, — твердо сказал Марк. — Потому что сужу по себе.
— Ну, я таскал из столовой хлеб, — признался Изя.
— Но ведь ты здесь не так давно. А до тебя?
Изе явно не нравились вопросы Марка. Он, косясь на выход из пещеры, сказал:
— Давай завтра, а?
— Нет! — твердо ответил Марк, схватив Изю за рукав. — Говорим так: вопрос-ответ. Идет?
— Не получится, — уныло сообщил Изя.
— Ладно, — напрягся Марк. — Отвечай: как у отца с кормежкой было до тебя?
— По-разному, — пожал плечами Изя. — Об Элеазаре я тебе уже рассказывал. А дальше — в зависимости от ангела. С переменными витаминными впрыскиваниями и насильными кормежками с использованием шлангов и клизм. До меня была еще пара ангелов, с которой он неплохо уживался. Но от этого остались легенды. А из того, что знаю я — отец твой не сахар. Одного из ангелов он связал туникой и на подлете воткнул ногами в кучу дерьма, которая находится с западной стороны горы. Пока другие ангелы спохватились, суслики отожрали ангелу нос и уши и теперь последний никак не может загореть в этих местах, потому что они пластиковые. Отца твоего потом наказывали дубинацией, но уши и нос у ангела все равно не отрасли. Потому что пластик — неизменная вселенская данность. Этот ангел до сих пор в нашем отряде находится.
— И звать его Генрихом Новицким?
— Нет, конечно! Ну что ты всех собак на него вешаешь? Я тебе потом покажу. Хотя, думаю, ты и сам увидишь. Ладно, мне пора. Пока!
— Пока! — помахал рукой Марк.
Изя вышел из пещеры, взлетел и был таков.
Марк сбросил набедренную повязку, вымылся у ниши и брякнулся чистым телом на нары.
— Эх, женщину бы сюда, — сказал он вслух, засыпая.
И она тут же явилась в образе восхитительной Шейлы Уайльдхукер. Одетая лишь в черные кружевные чулки, туфли на шпильке и распахнутую на груди блузку, она вошла раскованным шагом в пещеру и заявила:
— Марк! Ну где ты все это время был? Я по тебе скучала. Да и деньги уже закончились!
