— Очнись! — Марк щелкнул пальцами.
Изя не очнулся. Тогда Марк вставил в рот два пальца, зажал ими язык способом, обретенным в детстве, и оглушительно свистнул!
Цилиндр на столе покачнулся, а Изя поперхнулся и пришел в себя.
— Где я? — поинтересовался он.
— В тюряге, где воруешь пищу у заключенных, — просветил его Марк.
Изя посмотрел на яйцо, зажатое в руке, потом на Марка, положил яйцо в тарелку и сказал:
— Прости. Видишь ли, твой отец не ел эти яйца и потому они доставались мне. Я всегда на праздники отъедался за счет него.
Он тоскливо посмотрел на выход из пещеры.
— И сегодня я просто по привычке…
Он опустил руки.
— Да ешь, сколько хочешь! — воскликнул Марк.
— Я так и думал, — кивнул головой Изя, снова схватив рукой яйцо.
Он сжевал его в два счета и заметил:
— Остальные я заберу с собой и потом доем.
Он взял с блюда оставшиеся четыре яйца и аккуратно засунул их в карманы брюк. Затем поднял со стола само блюдо и произнес:
— Ладно. Спасибо за яйца. До вечера.
Изя сделал шаг в сторону выхода, но Марк быстро перекрыл ему путь своим телом и заявил:
— Не так быстро! Не торопись. Давай поболтаем.
— Не сейчас, — устало мотнул головой Израиль Кноппер. — Я не один. Меня ждут.
— Изя! — долетел с площадки чей-то требовательный возглас.
— Иду! — крикнул в ответ Изя и добавил, — мне перестали доверять после того, как ты всех обманул и освободил своего отца.
— Ну, уж ты-то в этом точно не виноват, — усмехнулся Марк.
— У нас считают по-другому, — сказал Изя. — Раньше я был командиром отряда. Теперь командует Генрих Новицкий, а я нахожусь на испытательном сроке. Поэтому надо лететь.
— И когда мы сможем поговорить?
— Не знаю. Может быть, вечером. Если меня отпустят одного.
Он вышел из пещеры.
Марк, последовав за ним, увидел в небе привычную картину: группа ангелов летит вверх, а точнее — черт знает куда. Он постоял немного, провожая взглядом ангельскую банду, потом вышел на площадку и напился воды из ниши в скале.
Самый простой путь к смерти находился как раз здесь. Если не пить, можно умереть через пять-семь дней. Но Марку такой путь показался слишком изуверским. А если не есть? Марк знал себя слишком хорошо.
Он был человеком, берущим от жизни все, что она может дать. Он никогда не думал о самоубийстве как о способе уйти от проблем. Марк всегда решал проблемы сам и потому держался за жизнь до последнего вздоха, справедливо полагая, что жизнь дается не для того, чтобы ее кончать по первой же придурочной прихоти, посетившей человека в период его бедствий.
