— Когда я увижу Израиля Кноппера?! — был следующий вопрос.
— Изю? — удивленно спросил Генрих Новицкий.
Видимо, образ Изи выступил неким катализатором, потому что ангел сразу же очнулся, резко посуровел и заявил:
— Значит так! Нечего разговаривать со мной в приказном тоне! Я ангел! А ты — говно! Понятно?
— Так точно! — вскричал Марк, вскакивая на ноги и шутовски отдавая честь. — Разрешите дать вам в рыло?!
Генрих Новицкий задумался. Видимо, ранее таких вопросов никто и никогда ему не задавал. Марк, усмехнувшись, прервал мыслительную работу Генриха следующим вопросом:
— Так когда я увижу Изю?
— Я думаю, завтра утром, — Новицкий никак не мог привыкнуть к манере общения, предложенной Марком, и потому предпочел ответить на прямо поставленный вопрос. — Если оклемается от воздействия.
— Что с ним случилось?! — опять рявкнул Марк.
Генрих, реагируя на приказной тон, тут же подтянулся и четко ответил:
— За нарушение регламента, выразившееся в якшании с очищаемым, а также за недосмотр во время казни Изя был подвергнут дубинации, то есть получил двести ударов дубиналом по мягким частям тела. Плюс — лишение пайка на время прихода в себя после экзекуции. Приступит к своим обязанностям завтра.
— Ага! — произнес Марк задумчиво и уселся на нары.
Генрих Новицкий, встряхнув головой, освободился от наваждения командного голоса Марка и пришел в себя.
— Не понял, — сказал он. — Что это было?
— Да ничего особенного, — махнул рукой в его сторону Марк. — Сделал дело — гуляй смело. В смысле — проваливай.
Генрих, встрепенувшись, заявил:
— Что за отношение к слуге божьему? Ну-ка, встать!
— Иди-иди отсюда, — сказал Марк умиротворенно, — пока рожу тебе не набил.
На площадке тем временем соратники Новицкого принялись его звать. Генрих, оглянувшись на вход в пещеру, произнес:
— Эх, всегда не хватает времени! А то бы я тебе показал!
— Что бы ты показал? — спросил Марк насмешливо, потирая кулаки.
— Вот увидимся еще, тогда узнаешь! — ответил Новицкий и устремился к выходу.
— Ну-ну, — сказал ему вдогонку Марк.
Он, сидя на нарах, разглядывал принесенные яйца. Есть ему хотелось сильно. И он с удовольствием съел бы десяток куриных яиц даже без хлеба и соли. Но лежавшие на блюде яйца на куриные совсем не походили! Были они какими-то длинными и синеватыми по бокам.
Марк вспомнил, что на протяжении тех жизней, которые он мог держать в памяти, яйца ему попадались всякие: куриные, утиные, гусиные, и даже страусиные. Все они годились в пищу. Но те, что сейчас лежали перед ним, существенно отличались от перечисленных.
