В поисках Божественной благодати. Жизнь и учение старца Иосифа Исихаста | страница 9

Синодия старца Иосифа на балконе их каливы в Новом скиту

На фото слева направо: отец Харалампий, отец Арсений, сидит старец Иосиф, стоит позади него — будущий старец Иосиф Ватопедский, отец Феофилакт и отец Ефрем, впоследствии Филофейский

Синодия старца Иосифа в Новом скиту

В Новом скиту старец Иосиф прожил двенадцать лет. Он непреклонно вел крайне аскетический образ жизни и не допускал для себя никаких послаблений. Расшатанное здоровье подвижника не вынесло двух тяжелых болезней. Последние его дни были очень мучительными — сердечная недостаточность, от которой он страдал, невообразимо затрудняла дыхание. Прожив жизнь, полную аскетических подвигов, суровых испытаний и Божественных видений, достигнув высоты совершенства во Христе, он мирно почил 15 августа 1959 года, в день Успения Пресвятой Богородицы. Это произошло в соответствии с обещанием, которое когда-то дала ему Сама Богоматерь. Старец предвидел пользу, которую смогут принести миру его духовные чада, и незадолго до своей кончины повелел им создать собственные общины, что и было сделано. Это стало одной из основных причин возрождения монашеской жизни как на Святой Горе, так и во многих странах мира.

1 января 1959 года старец почувствовал себя плохо, ощутил трудности с дыханием. Я увидел, как он радуется этому и говорит старцу Арсению:

— Отец Арсений, благословение Божие!

— Что такое?

— Кажется, здесь что-то началось, — ответил он и показал ему на сердце. — Ах, Матерь Божия! Пусть скорее разовьется болезнь, побыстрее бы мне отсюда уйти.

И он стал крестить свое сердце, чтобы болезнь разрослась и забрала его! Так впервые проявилась сердечная недостаточность с частыми приступами. И чем хуже ему становилось, тем больше он радовался. Старец ликовал. Я никогда в жизни не видел таких смелых людей, которые бы с подобным мужеством готовились встретить то, чего все люди на земле больше всего боятся.

Он отказывался от врача, хоть и страдал от отека и от сердечной недостаточности, потому что в мыслях у него было только одно — когда же он уйдет. Как он писал в одном из писем: «Я смотрю только на те кипарисы, что вырастут у меня на могиле».

Сначала мы уступали его желаниям и, когда случался приступ, просто соборовали его, и ему становилось лучше. Но день ото дня здоровье его ухудшалось. Отек дошел уже до пупа. Мы хотели позвать врача, но старец не соглашался. С одной стороны, мы должны были выказывать послушание, но боль любящих сердец не давала нам покоя. В конце концов я поехал в Дафни, позвонил в Иериссос и вызвал врача, терапевта. Когда он прибыл, я отозвал его в сторонку и сказал: