— Что?! Меня предостеречь?! И это говорит мне тот, кто влипает во всякую фигню быстрее, чем размножаются кролики?! — не выдержала я.
Он просто съехал с разговора, пытаясь выставить меня тупицей, которая дорвалась до свободы вдали от родителей. И мы оба знали, что это было не так. Шон всего лишь хотел замять то, что, казалось, вот-вот слетит с его губ. Но, нет, ему по-прежнему наплевать на все. О, как бы я хотела ощущать себя точно так же!
— Дай свой телефон, — потребовал парень, проигнорировав мои вопли.
— Зачем?
— Закажу себе стриптизершу! — ответил он резко.
— Ты совсем больной? — поинтересовалась я, пытаясь поставить ему диагноз. Хронический патологический придурок с намеком на диссоциативное расстройство личности. Безнадёжный случай.
— Дай свой телефон, — теперь его интонация казалась несколько усталой, — или пообещай, что не станешь больше блокировать мой номер.
— С чего бы мне делать это? — упрямо спросила я.
— Чёрт возьми, Сара! Неужели я о многом тебя прошу?! — зарычал он, и эхо полетело над лесом, — просто удали мой чёртов номер из грёбаного чёрного списка!
Как я и говорила. Деспот, тиран, сатрап, самодур, властолюбец.
— Какого хрена ты орёшь на меня?! — возмутилась я в защиту своих либеральных устоев.
— Какого хрена ты ведёшь себя, как ребенок! — завопил Шон, обернувшись ко мне.
— Серьезно?! Ребёнок?! Почему-то ты так не считал, когда затащил меня в постель на свадьбе собственного брата, — понимая, что облажалась, последние слова произнесла как-то неуверенно и вяло.
— Интересно, кто еще кого туда затащил! — проговорил Шон, за что немедленно получил по своей смазливой физиономии.
Апперкот вышел смазанным, что и говорить, сноровку я давно потеряла. Рука горела огнём, когда я выскочила из пикапа и бросилась бежать ко входу в общагу. Но далеко уйти мне не удалось. Дверь тачки хлопнула, и Шон настиг меня через пару секунд, схватив за предплечье, с силой развернул к себе. И только я открыла рот, чтобы в очередной раз сказать, что думаю о нём, как его губы наткнулись на мои… и в следующее мгновение мы уже целовались. Шон руками скользнул вверх по талии, затем одной – на поясницу, и с давлением чёрт знает скольких атмосфер притянул к себе, другой рукой сжимая мой затылок, должно быть, боялся, что я оттолкну его. Наивный. Да, остатки моего чувства собственного достоинства именно это и велели мне сделать, но мои губы и руки совершенно не слушались. Ощущение того, насколько мы близки сейчас, будто дышали друг другом в этом сумасшедшем касании губ, просто выбивало землю у меня из-под ног. Целовал Шон, как и прежде, словно в последний раз – несдержанно, отчаянно и очень умело. И только я начала входить во вкус нашего занятия, запустив пальцы в его густые отросшие волосы, как парень отстранился и отпустил меня.
