Глава 9
Стемнело. Я просидела в своем укрытии целый день, боясь пошелохнуться. Спина затекла, ног я почти не чувствовала. Пустота, везде пустота — в голове, на голове, в животе. Сначала хотелось есть, теперь только пить… сырая одежда частично высохла, а кое-где снова намокла, дождь лил не переставая, с потолка моего укрытия местами струилась дождевая вода. Холодно до ужаса. Надо бы выйти и походить, чтоб согреться, но мне не хотелось шевелиться. Выходила только один раз, по нужде. Дремала, лежа на влажном тряпье, или проваливалась в забытье, я уже не понимала. Сначала думала, отсижусь до вечера, а потом пойду в деревню, я знала дорогу. Но пришел вечер, и я решила умереть здесь. Уснуть навеки. Может не сегодня и не завтра, может через неделю… нет, это произойдет раньше, из-за холода. Мне все равно. Я убила человека! Пусть он мразь… но я убийца! И в тюрьму не пойду! Хоть меня Тимур и успокаивал, говорил, что банкир жив, но перед глазами стоял белый диван, залитый красной кровью… столько крови, не может человек остаться живым, потеряв столько крови…
Вспомнив про Тимошу, я зашевелилась. Я очень переживала за него, что с ним, не сделал ли ему Сироткин что-нибудь? Потом снова опустила голову на воняющую сыростью охапку шмотья и закрыла глаза. Я все равно не узнаю об этом, никогда. Тем более банкир ему ничего не мог сделать, ведь я прикончила его. Какие-то чувства остались в душе, потому что на глаза навернулись слезы, мне было тоскливо оттого что я никогда больше не увижу своего любимого, никогда он меня не поцелует… и никогда я не увижу своего Султанчика, не проедусь верхом. С тем и уснула. Когда открыла глаза, было уже светло. Во рту пересохло, хотелось в туалет… пришлось подняться и выползти наружу. Смерть от разрыва мочевого пузыря меня не прельщала.
Сделала свои дела, посидела на пеньке, слушая лес. Что-то шуршало, слышался шелест листьев, потрескивания сучьев. Лесные жители не сидели на месте, рыская в поисках съестного. Совсем рядом протопал ёжик, на секунду замер возле меня, потом продолжил свой путь, приняв меня за что-то неживое. Дождь уже не лил, но накрапывал потихоньку. Я высунула язык, ловя скудные капли. Потом увидела неглубокую лужицу с чистой дождевой водой, не справилась с соблазном и напилась. Ну вот, может дизентерия меня добьет. Сил совсем уже не осталось, ноги как ватные, озноб бьет. Влезла снова в дупло и свернулась клубочком на своей «постели».
