За ужином Тимур рассказал про свой прошедший день, я ему про свой. Он сожалел, что не смог отвоевать мои вещи, я успокаивала его. Мой борщ и курник так понравились моему другу, что он не переставая расхваливал меня, будто я приготовила что-то грандиозное.
— Вот такие дела… значит, я заказываю билеты? Ты как предпочитаешь, на самолете или на поезде ехать? — он сидел напротив меня, в черной майке-борцовке, которая шла ему просто удивительно, я рассеянно блуждала взглядом по его сильным красивым плечам, не замечая, что Тимур наблюдает за мной.
— Какие билеты? Я не собираюсь никуда ехать! Ты уезжай, у тебя своя жизнь…
— Ева, тебя ничего здесь уже не держит! И я тебя не брошу, никуда не уеду!
— Ошибаешься! У меня чуть больше недели, чтоб придумать как выручить Султана. И куда я поеду, у меня нет денег на лечение, карточка сожжена, я нищая, Тимур, и я не дура, знаю, что лечение и реабилитация бешеных денег стоит.
Тимур вскочил с места, навис надо мной, похоже, очень разозлился.
— Ты снова? Какой конь, Ева? Тебе нужно о себе подумать. И я тебе хоть слово о деньгах сказал? Я вылечу тебя, и не возьму с тебя ни копейки! Поехали! Даже если не хочешь принимать помощь от меня лично, у нас в клинике есть программа благотворительная, у нас проводят операции бесплатно, а не только за деньги…
— Я не собираюсь отнимать шанс на счастливую жизнь у какого-нибудь бедолаги! Знаю, что там огромная очередь, мне не выстоять ее до конца моих дней. А без очереди лезть не собираюсь! И козырять дружбой с тобой тоже не собираюсь. Так что закрыли тему. Уезжай! Я остаюсь, а как разбогатею, так обращусь в твою клинику! — я тоже вскочила и воззрилась на Тимура. Мы буравили друг друга взглядами, отстаивая каждый свою точку зрения.
— Почему ты упрямая такая?
— Какая есть! А ты почему так настаиваешь?
— Да потому что я… ни почему… — Тимур тяжело вздохнул и сел на табурет.
— Ну, вот и хорошо! Ты с работы пришел, устал. Вот иди и отдохни. А я пока приберу после ужина. И Султана я не оставлю в лапах у этого, пока жива! Он мой! И у меня только он единственная родная душа осталась, на всем белом свете, — я стала мыть посуду, Тим ушел в комнату, обиделся будто.
Он сидел на диване и разглядывал фотоальбом. Я присоединилась к нему, стала рассказывать истории появления снимков.
— А это Султанчик, совсем малыш. Он тогда только встал на ножки, качался еще. А теперь не узнаешь, такой вымахал… — я взяла другой снимок. — Мамочка… мне лет десять тогда было, мы в первый раз топили новую баню, она как раз искупалась, волосы мокрые еще… мне так не хватает ее, кажется, что мама и папа ждут меня дома…
