— Евочка! Ты куда пропала? Я думала ты к нам приедешь, ждали тебя. Ты где? Как ты, девочка? — тормошила она меня.
— Да все нормально, теть Лен. Я здесь, у Тимура. Вот, вышла за покупками…
— Да он же мужчина! Неудобно…
— Нормально. Он хороший, добрый. Так что не переживайте, не обидит он меня.
— Но он же чужой, вы мало знакомы.
— Нет, оказалось, мы с детства знакомы. И в последнее время он был рядом всегда, помог мне пережить все это… Я так благодарна ему!
— Ладно, ты взрослая уже, думай сама. Но если что, знай, мы тебе всегда рады. А знаешь что? Пойдем в кафе, посидим, поговорим. Да время уже к обеду. У меня часа два свободных, все равно заказ ждать.
Мы отправились в маленькое кафе, заказали чаю, пирожные и мороженое. Я видела, что женщину гложет что-то, не решается сказать.
— Что? Что еще случилось? Говорите, ничего не утаивайте, — я погладила ее руку, тетя Лена смотрела на меня настороженно.
— Прости меня… я так виновата перед тобой… Понимаешь, Митя вчера сказал, что вещи твои не отдали тебе, ну я решила помочь… и вот… — она замолчала, на глазах женщины блеснули слезы. У меня недобро сжалось сердце. Что еще могло произойти?
— Что случилось?
— Боюсь ты осталась без всего… Я рано утром подошла к банкиру и попросила разрешения забрать все. Он приказал принести твои вещи во двор. Ну, думаю, сейчас я Павлушке позвоню, чтоб отвез к нам… Во дворе мусор жгли, бумаги какие-то, личные вещи твоих родителей. Сироткин подошел и покидал все твои сумки в огонь… и даже ноутбук… Тимур кинулся спасать твое добро, но его скрутили. Он вырвался, чуть не сцепился с банкиром… боюсь его теперь уволят…
Я ошарашенно уставилась на Елену Васильевну. Что происходит? Почему? Что я сделала этому банкиру? А как я теперь докажу, что Султан мой? И фотографии моих родителей! У меня не осталось ничего на память о них? Карточка с деньгами, которые оставил мой отец, документы, мои курсовые и книги по учебе?
— Ева, Евушка! Не расстраивайся так, побелела прям…
— Почему? Зачем он сделал это? — я вцепилась в столешницу, пытаясь пережить еще одно потрясение. — Что я ему сделала? А Султан, как теперь…
— Я не знаю, он только дико смеялся, кричал, что изничтожит все Шатиловское отрепье на корню… так что не ходи больше туда, нету там ничего.
— Есть! Там мой конь! Я не оставлю его там! — я стала рассеянно помешивать подтаявшее мороженое, аппетит совсем пропал.
— Если банкир не продаст Султана… или еще чего похуже…
— Зачем продаст?
