Прикрываю глаза, пытаюсь погасить эти чувства внутри меня.
— Спокойно ночи, — доносится совсем тихо спокойный и в то же время равнодушный голос.
Это его единственные слова, перед тем как я закрываю устало глаза и стараюсь уснуть.
Сделать это тяжело. Особенно когда знаешь, что засыпая, ты чувствуешь низом живота чужую ладони. И ягодицами… Твёрдый бугорок, что упирается мне в попу.
И я боюсь. Хоть и знаю. Эмиль не сделает мне больно.
Наверное.
Я просыпаюсь наутро, чувствую рядом с собой холодную постель, когда ворочусь на кровати.
Не понимаю, как уснула. Я провалялась всю ночь, боясь, что всё же Арсанов не выдержит.
В итоге… Уснула.
Сейчас разлепляю глаза, поднимаюсь. Не нужно долго искать Эмиля. Он сидит в кресле. Задумчиво смотрит на меня, попивает какой-то алкоголь.
Сглатываю.
Он часто пьёт. И я волнуюсь за него.
А мне от этого не по себе.
Арсанов наблюдает. Проникает одним карим, беспощадным взглядом внутрь. Кажется, видит все мои органы. Даже сердце, которое сейчас бьётся в бешеном ритме.
И мысли! Эти порочные, и неправильные мысли, связанные с ним…
Вот не надо ему туда!
— Ты будешь завтракать? — спрашиваю неловко. Нужно как-то его отвлечь.
Для него этот день — тяжёлый. И я хочу помочь ему его пережить.
Учитывая… Что это — наш единственный день в году, когда мы можем вот так вот говорить.
— Не хочу.
Тихо выдыхаю.
Отказывается.
У меня какое-то дежавю.
Но я всё же встаю с кровати. Обматываюсь в простынь, чтобы не показывать свою розовую, в зелёный кактус, пижамку. Она детская. А он наверняка не упустит момента подшутить надо мной.
Хотя…
Разве это не повод, чтобы поднять ему настроение?
Всё же скидываю со своего тела простынь. Вскидываю гордо подбородок и иду на кухню. Чувствую на себе его изучающий горящий взгляд. Как на углях иду.
Достаю приготовленный вчера ужин. Как хорошо, что блины хотя бы приготовила.
Я разогреваю завтрак. Ставлю чайник. Возвращаюсь обратно в комнату. Нависаю над парнем. Пока он выжидающе глядит на меня снизу вверх.
Когда я ещё так на него гляну? Он постоянно смотрит наоборот. Я же ростом ниже!
Хватаю Арсанова за запястье. Тёплое.
И кожа у него такая приятная на ощупь. Он такой горячий.
И от этих странных мыслей я сглатываю.
Тяну на себя и заставляю встать. Хотя он встаёт сам, как только я прошу его.
И буквально тащу Арсанова на кухню. Хватаюсь за его ладони и кряхчу:
— А, ну, иди…
Он не улыбается. И на идеально выгравированном лице не двигается ни единый мускул. Он всегда такой. Холодный, равнодушный.
