Дикари и принцессы | страница 16

Занимался Лёнька со стареньким преподавателем математики Аркадием Моисеевичем Граниным. Аркадий Моисеевич Лёньку очень любил и в шутку называл юным Эйлером (был такой великий математик) за острый ум и способность нестандартно решать сложные тактические задачи на шахматной доске.

Вот и сегодня Лёнька торопился на урок к Аркадию Моисеевичу. До турнира оставалось не так много времени, а подготовка предстояла ещё большая.

– Лёнька! – остановил друга Дима Думцев. – Не забудь пригласить нас! Интересно же!

– Ладно, так и быть, позову. Екатерина Михайловна, а вы придёте? – вдруг спросил он.

– Конечно! – быстро согласилась Катя. – Обязательно!

– Договорились! – расплылся в улыбке Лёнька и быстрым шагом вышел из мастерской.

Вернувшись домой с работы, Михаил Борисович Ершов первым делом заглянул в комнату дочери. Катя сидела за столом и листала тетради.

– Папочка! – обрадовалась она. – Заходи.

– Как дела, Катюша? – спросил Михаил Борисович. – Что в школе?

– Ты знаешь, папочка, они необыкновенные, замечательные, такие искренние, трогательные. Вот, посмотри… – Катя стала открывать тетради. – Сегодня мы пробовали нарисовать сочинение.

– Нарисовать сочинение? – Михаил Борисович удивился.

– Да, именно, – кивнула Катя. – Тема была очень сложная – «Признание в любви».

– Ух ты! Действительно трудно. Кому же дети признавались в любви?

– Маме, папе, братьям, сёстрам. Некоторые ребята – своим собачкам, птичкам. Вот, – сказала она, – это работа Насти, она объяснялась в любви своему годовалому брату.

Михаил Борисович взглянул на рисунок. На ветке дерева, на зелёном листочке были изображены два человека – Настя и её братик, девочка держала малыша на ладони. Солнце освещало детей тёплыми яркими лучами.

– Потрясающе, да? – сказала Катя.

– До слёз, – ответил Михаил Борисович.

– А знаешь, папочка… только не смейся… я вдруг представила себе, что мои дети закончили школу и у нас проходит последний звонок. Все с цветами. В воздухе плавает настроение прощания, грусти, но и гордости, счастья и чего-то ещё невероятно щемящего. Звонок переливчато поёт, сначала тихо, потом всё громче и неожиданно заполняет звуком всё пространство. Я вижу, как через девять лет по коридору, слушая свой последний школьный звонок, пойдут красавица Настя, мужественный Макар, ироничный Лёва, Лиза, Марта, Яся, Наташа и все мои такие взрослые, такие гордые, такие умные, такие отчаянно-счастливые дети.

– Девочка моя! – воскликнул Михаил Борисович.