Что такого страшного в этом возрасте? Ничего, кроме совершеннолетия и выхода из-под опеки государства, а мою квартиру, полученную в наследство от родителей, оккупировала дальняя родня, и свои позиции они сдавать были не намерены. Впрочем, как и я.
Аглая Степановна, наша директриса, задействовала се связи, которые имела, лишь бы вернуть мне жилплощадь, но… Легче не стало.
Стоило войти в квартиру, как стало не хватать воздуха, а по щекам побежали ручейки слёз. Я физически не могла находиться там, где прошли мои самые счастливые годы.
Словно снова вернулась детство, то, которое закончилось в девять лет. Вот только ни папы, ни мамы, ни уютных запахов, ни привычной обстановки уже не было. Родня продала всё, что могла, заменив мебель на развалюхи, даже обои переклеили, только зачем? Лишь бы сделать больнее? Так больше некуда. И всё равно привычные, некогда родные стены словно сжимали меня тисками. Я не могла туда вернуться, просто не могла!
Для меня настоящим выходом из ситуации стало общежитие при колледже. Ну и что, что оставалось доучиться год, хоть так, хоть какая-то отсрочка! А в квартире я первым делом поменяла замки. Директриса помогла. А ещё то, что от родителей остался счёт, который они некогда открыли на моё имя, соответственно, родственнички не сумели запустить в него свои лапы. Да, там было не так уж и много, но, экономя, я могла прожить лет пять, не работая. Впрочем, я намеревалась закончить обучение и всё же попытать счастья на трудовой бирже, вдруг, мои услуги кому-нибудь сгодятся!
У меня даже было небольшое портфолио с выполненными дизайнами в квартирах друзей и просто наработками, которые успела наваять, пока разрешали пользоваться компьютерным классом. Даже простенький ноутбук был для меня все эти годы непозволительной роскошью, как и потянущий специализированную программу планшет, но я не расстраивалась. Я заработаю. Иначе и быть не могло.
Так прошёл год. Трудный, нудный, без той свободы, которую так подсознательно ждала, без радости от возвращения. Наоборот, с каждым днём в душе всё больше прорастали горечь и одиночество.
До экзаменов и защиты итогового проекта оставалось три недели, и я пахала, как проклятая, когда мне первый раз приснился странный сон.
Я снова была у себя дома, словно и не было никаких изменений в нашей квартире. В моей… Хотя моей она так и не стала. Моя комната освещается тусклым светом ночника и отблесками дворового фонаря, так как шторы открыты, а в кресле возле двери сидит довольно-таки пожилой седовласый мужчина, который пристально меня рассматривает, отчего невольно тушуюсь, хотя ни разу до этого за собой подобного не замечала.
