Очнулась резко, от осознания, что на меня кто-то смотрит, помутненное сознание выдавало картинки одну страшнее другой. Чудилось, что это Шрам вернулся по мою душу, продолжить начатое унижение. Но это был Вик, смотревший на меня взглядом побитой собаки. Напротив него на столике стояла начатая бутылка водки, которую он пил, не закусывая.
— Где мы?
— У меня дома.
Я встала, поправляя одежду, оглядела комнату, но не в состоянии была воспринимать общую картину. До ломоты в суставах хотелось принять душ, смыть с себя грязь, но я уже знала, что грязь душевную не ототрешь никакой мочалкой. Проклятое дежавю, ненавистный рок, что преследовал меня в России девять лет назад, вернулся, стоило сюда приехать.
— Где у тебя ванна? — без выражения спросила я, не глядя на него.
Неожиданно Вик смел со стола бутылку, подлетел ко мне и в шаге от меня остановился, а потом упал на колени. Я с удивлением посмотрела на него и увидела слезы в его глазах.
— Прости меня, слышишь? Я не защитил тебя, как обещал, любимая.
Мне было больно за него, за себя, за эту жизнь, за наши дурацкие авантюрные характеры. И я не винила его.
— Солнце, что ты мог сделать? Раскидай ты тех двоих и мне бы в эту секунду свернули шею. Выключила бы я этого ублюдка и тогда бы убили тебя. Я бы себе этого не простила. Надо просто забыть все это как плохой сон, а что делать я подумаю, как только приду в себя.
Я ушла, оставив Вика наедине с собой. Заперлась в ванной и долго смывала с себя воспоминания от рук Шрама.
Сегодня я встретилась со своим врагом лицом к лицу. Вот и сейчас мой враг стоит и смотрит прямо на меня из зеркала. И я не могу уничтожить его, не прогнать, потому что мой враг — это я сама.
Он чувствовал боль. Неимоверно жгучую, тянущуюся и понимал, что она не пройдет. Нет таких таблеток. Эта боль была не из-за аварии, нет, в области позвоночника он не чувствовал ничего и даже не чувствовал ног. Только сверх меры пульсировал огонь в груди, когда он вспоминал печаль и тревогу в глазах Лены. Он не позволил ей остаться и жалеть себя, прогнал, постарался убедить ее, что она ему не нужна, обидеть ее. И страдал от этого не меньше, чем от осознания того, что он теперь калека.
Когда скрипнула дверь в палату, Антон подумал, что это она вернулась, но с облегчением и каким-то разочарованием увидел Митяя.
— И зачем ты так с ней? — вместо приветствия спросил его Митяй.
— С каких пор ты такой щепетильный? — хрипло бросил Антон ему.
