— Ты меня не понял, — сказала я, пристально глядя на него, — Отпусти меня совсем. Все равно ведь не нужна.
В ступоре он стоял секунд десять, потом быстро подойдя ко мне, прижал к стене всем телом и, взяв меня за подбородок, тихо произнес:
— Это ты меня не поняла, родная. Ты моя.
Целоваться он умел. Всегда умел, так, что дух захватывало, а в животе бабочки порхали.
— Ты меня любишь? — почему-то услышать эти слова от него было просто необходимо.
— Тебе не кажется, что это глупый вопрос? — прохрипел он в перерыве между поцелуями.
— Просто ответь.
— Да.
— Тогда останься со мной, Тошка не уезжай.
— Я не могу, ты же знаешь.
— Пожалуйста, ты мне нужен, — почти прошептала я, подсознательно уже понимая, что-то важное ускользает от нас.
— Я не могу.
Оттолкнула его. Он прав, я никогда не смогу его изменить, только он не видит главного, что он изменился сам, играя в игры, приносящие страх и боль.
— Где твой подельник Митяй? Ох, извини, кажется, сейчас это называется партнер?
— Не начинай, — предупреждающе сказал он.
— Я знаю про акции, Тошка. Я знаю, что ты опять ведешь опасную и грязную игру. Только все понять не могу, зачем теперь тебе это?
Он молчал долго, я ждала и уже не надеялась на ответ. Но он прозвучал.
— Я хочу остаться в России. Для этого нужны деньги.
— И власть, — подхватила я заученную до оскомины на зубах песенку.
— И власть, — подтвердил он.
— Чем тебе не нравиться Франция? Ты понимаешь, что твои слова — это каприз маленького ребенка! «Я хочу остаться», «Меня не изменишь». Антон, я не тупая! — перешла я на крик, — Ты изменился в последнее время, стал угрюмым, злым. Как тогда, в девяностые. Но тогда, в самом начале, ты меня не любил, почему же сейчас ты так жесток?
Он просто развернулся, собираясь покинуть мою комнату, как всегда, уходя от разговора. Но я больше этого терпеть не собиралась! Я пулей подлетела к двери, облокотившись на нее.
— Ты не уйдешь! — зашипела я, — Иначе, клянусь, я….
— Твою же мать! — он заметался по комнате, — Ты хочешь ответов? Дай мне все решить, и мы уедем! — закричал он.
— Нет! Я хочу знать, что происходит.
Он подлетел ко мне, с глазами загнанного зверя.
— Тебя заказали! Ты это хотела услышать? Правду? На кой черт она тебе сдалась? Полегчало? — орал он, а я отчетливо видела, что то, что я принимала за злость в его глазах, не что иное, как завуалированный страх.
— В Нанте за тобой по пятам ходил киллер. Я бы не понял, если бы не работал с ним раньше. Он вел тебя неделю, ходил за тобой везде, я видел, меня он не узнал, естественно. Поэтому мы уехали сюда. Заказчик здесь в России.
