— Может, ты и правду говоришь, — задумчиво произнес Дэн, — Мент — та еще сука. Но просто учти на будущее: не все тебе поверят и как только Митяй перестанет тебя прикрывать… Дальше, я думаю, поняла.
— Дурдом какой-то, — пробормотала я.
— Сидим, кофе пьем? — на пороге кухни появилась Оксанка, — А у тебя сын, между прочим, в бега подался. Вещи собирает.
Из кухни я выскочила с Викингом одновременно, правда, на лестнице он меня обогнал. Зато успели мы аккурат вовремя — Кирилл выходил из своей комнаты наперевес с рюкзаком. На минуту мы все трое застыли, первой очнулась я.
— И куда это ты собрался?
— Тебе есть разница?
От возмущения я даже рот открыла.
— Ты мой сын! Я имею право знать, и не смей так со мной разговаривать!
— Я не думаю, что ты заслуживаешь большего, — бросил он в запале.
Вик отреагировал мгновенно — он подошел к нему и с силой встряхнул, взяв за грудки.
— Очнись, парень! Она твоя мать, поверь, ближе человека у тебя не будет!
— Вик, отпусти его! — крикнула я, с беспокойством наблюдая за ситуацией.
— Отпущу, как только он извиниться перед тобой.
— Не буду я перед ней извиняться, повторяю, она этого не заслужила! — огрызнулся Кир, а у меня сердце кровью обливалось от его злости.
— Викинг, отпусти его, — раздался голос позади меня.
Я резко обернулась и столкнулась с серыми, ледяными глазами мужа. Вик отпустил Кирилла и тот уставился на отца.
— Антон… — я не знала, какими словами объяснять ему сложившуюся ситуацию.
— Я слышал, — холодно обронил он, даже не глядя на меня, смотря прямо в глаза сына, — Я стою тут уже пять минут. Викинг, ты свободен.
Слава, не глядя ни на одного из нас, ушел в другой конец коридора. Кирилл смотрел на отца как-то недоверчиво, с болью. У меня же глаза были на мокром месте. Не от того, что Кирилл так со мной разговаривал — как раз это понять можно, то, что он узнал, перевернуло его мир с ног на голову, а как подросток может себя еще защищать, если не агрессией? Антон был для Кирилла не просто отцом, а другом, который по всему выходит его предал. А я просто оказалась с ним заодно.
— Пойдем, поговорим, — кивнул Антон на дверь его комнаты. Сын нехотя подчинился.
Я стояла около закрытой двери, слушала и беззвучно плакала. Кирилл многое, что сказал отцу в запале, со злости, со всей своей юношеской непосредственностью. Антон возражал на многое, но самый весомый аргумент он привел все-таки в мою защиту, а не в свою — он рассказал про свое детство, про свою мать, приводя такие примеры, что даже у меня волосы дыбом вставали.
