— Он же твой телохранитель.
— У меня их целая орава. А вот за тобой он будет смотреть, как за зеницей ока, раз ты ему жизнь спасла. И учти, Ленок, не только охранять, но следить за тем, чтобы ты глупостей не делала.
Чтоб тебя черти слопали, подумала я, когда Митяй выходил из комнаты. В этот вечер меня решили посетить почти все обитатели этого дома. Сначала примчался мой сын. Пришлось принять беззаботный вид.
— Отец сказал, что ты заболела. Мам, ты как? — глядя на сына, я проклинала себя за то, что собираюсь ему врать. Но другого выхода не было. А Кир показался мне угрюмым и недовольным.
— Да, все нормально, — улыбнулась я.
Мы проболтали еще где-то около получаса, когда мой сын, не отводя взгляд, произнес:
— Мам, я, вообще-то, уже взрослый. Зачем вы все мне врете?
От его укора в голосе и жесткого впервые взгляда, я онемела.
— Кир… — пролепетала я.
— Ты думаешь, я не вижу ничего? — напрямую спросил меня он и выражением лица очень сильно напомнил Антона, — Когда еще дядя Влад к нам приехал, все понял. Отец постоянно звонил, ты куда-то пропала, к нам приходили чужие люди. Мам, я не дурак и иногда смотрю российский канал. Он бандит?
— Кто? — еле выдохнула я.
— Отец, — спокойно произнес мой сын, — И его друг, дядя Дима, кажется. Поэтому мы из страны уехали?
Я молчала, мучительно соображая, что ответить моему ребенку, так, чтобы он не отвернулся от собственного отца.
— И что это у тебя за странная болезнь такая? Про которую охрана дяди Димы говорит.
— Кир, — я собралась ему ответить, но сын неожиданно схватил меня за руки и, заглядывая в глаза, произнес, — Он, что руку на тебя поднял?
Желваки заиграли на его скулах, а в глазах блеснула злость. Господи, поздновато я поняла, что сын действительно уже не ребенок.
— Не хочешь отвечать? Хорошо, тогда я спрошу у него, — Кир поднялся, а я, что есть силы, ухватилась за его руку.
— Кир, солнышко, он не трогал меня. И никогда не тронет. Разве, хотя бы раз, ты видел что-нибудь подобное? — сын отрицательно замотал головой, — Тогда почему так плохо думаешь о своем отце?
— Я уже не знаю, что мне думать, мама! — почти закричал он, вырывая свою руку из моей, а я невольно заприметила, что у него такая же привычка, как и у Антона, засовывать руки в карманы брюк.
— Твой отец хороший человек. Просто судьба у него тяжелая и жизнь соответствующая. Не суди его, Кир, не имеешь ты на это никаких прав.
Сын понуро кивнул и вышел из комнаты, а я за голову схватилась. Кирилла нужно срочно отправлять к матери, во Францию. У него переходный возраст, да и не знаком он с российской реальностью десятилетней давности, не поймет, осудит.
