— Вы уже проснулись? — неожиданно, даже для себя, спросила она.
— Я еще не ложился, — ответил он и улыбнулся ей совсем по-простому. У Оксаны перехватило дыхание, почему-то, именно в этот момент, когда он так тепло улыбался ей, возникло чувство «узнавания», будто она знала этого человека очень давно.
— Как вы спали?
Она вздрогнула и наваждение прошло.
— Спасибо, хорошо.
Она ждала, что он заговорит, но он молчал, просто смотрел на нее, и ей, почему-то, захотелось узнать, что он за человек, о чем думает, чем интересуется, какой он на самом деле…
— Спасибо вам, вы вчера не только мне помогли, но и спасли жизнь Валере.
— Поэтому вы от меня убегаете ранним утром?
Впервые, наверное, Оксана не знала, что сказать. А что тут, впрочем, можно сказать? Да, она убегает.
— Может, позавтракаем вместе?
— А что на завтрак? — слова вылетели из ее губ прежде, чем она успела подумать.
— Честно, даже не знаю, — пожал плечами Митяй, — Что-то, наверное, есть.
Этот простой ответ ее развеселил, снял возникшее напряжение и Оксана, рассмеявшись, прошла в кухню.
Что-то нежное шевельнулось у него в груди, когда он услышал ее искренний смех. На самом деле он никогда не завтракал по утрам. Да и не об этом сейчас надо было думать, а о сходке, которая будет через несколько часов у Лазаря, но он просто не мог отключить свой мозг, когда видел ее маленькую фигурку, белокурые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам и лицо, которое могло принадлежать богине Венере.
— Ты сегодня работаешь? — Митяй сознательно перешел на «ты», и сейчас внимательно следил за ее реакцией.
— Угу, — кивнула она, уплетая оладьи, которые он нашел заботливо укрытыми полотенцем на кухонном столе. Его домработница Рая, простая деревенская женщина, каждое утро готовила для его охраны.
Он принялся готовить кофе в турке, искоса поглядывая на нее. Она съела все оладьи, что он ей положил, и теперь попросту облизывала пальцы. Он усмехнулся, и она ойкнула.
— Извини, это моя слабость с детства, — смущенно пробормотала она, — Сто лет не ела домашние оладьи.
Она встала, подошла к раковине, чтобы помыть руки, а он подумал, что, наверное, был бы не против, если бы она каждое утро так по- домашнему вела себя в его кухне.
— Кофе? — предложил он.
Почему-то в ее глазах проскользнул испуг, Митяю это не понравилось, неужели она до сих пор его боится?
— Нет, извини, мне нужно бежать. Я, наверное, пойду, — неуверенно произнесла она и, схватив свою сумочку, висевшую на спинке стула, быстро вышла из кухни.
