— Кто же ты, Лука? — простонала я, — Почему так жаждешь отомстить за чужого, по сути, человека?
— Ты так и не поняла, кто я? — услышала я его голос возле себя и вздрогнула. Ушла в свои мысли и даже не слышала, как он вошел, получается потеряла бдительность, а это делать крайне опасно. В нерешительности смотрю на него и надеюсь, что он все-таки ответит на мой вопрос.
— Синицина, правда на поверхности. Виталя — мой отец, сестренка.
Сердце пропускает глухой удар, потом еще один и еще… Я отрицательно машу головой. Этого просто не может быть, мы же не в индийском, мать его, кино!
— Брат? Нет! Ты лжешь! Он бы… — я замолкаю на полуслове.
— Сказал бы тебе? — продолжает мою мысль Лука, в словах слышна горечь и обида, — Насколько я понял, он ничего никому не говорил. Никогда. Когда я еще подростком просил его… познакомить меня с тобой… Он всегда резко отказывал мне, отказывал так, что я чувствовал себя ничтожеством, недостойным внимания его законной семьи! — его голос сорвался на крик.
О, да, мой отец умел отшить так, что в этот момент ощущаешь себя насекомым, не больше.
— Боже, этого не может быть, — сиплю я, оттого, что голос неожиданно сел, — Так не бывает, индийская мелодрама какая- то.
— Мелодрама? — зарычал Лука и с силой схватил меня за плечи, — Нет, детка, больше смахивает на ужасный триллер, вот на что походила моя жизнь.
— Так ты мстишь мне не за его смерть, а за мое «законное» детство?
— Не городи чушь! — вскрикивает он, — Да, у меня не было полноценной семьи, но отец всегда помогал мне с матерью, если бы не он, мы бы сдохли с голода, а так мама смогла мне оплатить институт и одевался я не хуже других. Он любил меня, по-своему любил, и в отличие от тебя, я всегда знал, чем он занимается. Со мной он был достаточно честен. Он пророчил мне хорошее обеспеченное будущее, а потом ты всадила в его лоб девять грамм свинца!
— Ну, убей меня! Убей! — сорвалась я на крик, — Чего ты ждешь, братик?!
— Дрянь! — Лука звонко влепил мне пощечину и начал трясти, — Дрянь! Ненавижу тебя! Ненавижу!
Неожиданно, он сжал меня в своих объятьях, с силой, так что я подумала, что он мне кости переломает.
— Ненавижу… — хрипло пробормотал он.
Его грудь ходила ходуном, и он еле сдерживался, чтобы не разрыдаться, у меня же сердце кровью обливалось. Я неуверенно подняла руки, положила ему на плечи, легонько прижимая его к себе, успокаивая.
— Почему… — раздался его всхлип, — Почему ты выбрала не его?
Что я могла ответить взрослому, молодому парню, переживавшему в глубине души детское горе? Что я могла ответить себе? Ничего.
