За одним из столиков молча обедали сотрудники газеты Западного фронта Кожевников, Воробьев, Слободской и Верейский. Их «Красноармейская правда» временно помещалась тогда неподалеку от клуба - в здании «Гудка» на улице Герцена. Мы наскоро обменялись невеселыми новостями: где сегодня немцы, кто погиб, кто ранен, кто попал в плен, куда эвакуированы жены... Но были и отрадные вести - объявился Женя Долматовский, бежавший из немецкого лагеря военнопленных. Подошедший Лев Славин со слезами на глазах поделился только что полученными сведениями о гибели в киевском окружении Лапина и Хац-ревина. Он рассказывал о том, как Лапин пренебрег возможностью спастись и не оставил раненого друга в беде, а разделил ее с ним.
Там же в клубе я встретил жену Сытина Таню, с которой был хорошо знаком еще по Литинституту. Ей и раньше было не занимать самоиронии, а теперь, когда она стала, по ее словам, «первой леди» Союза, и подавно. Полушутя, полусерьезно она поведала нам, что ныне у нее «литературный салон», и пригласила нас после обеда к себе - Сытины обитали временно совсем рядом: в чьей-то брошенной квартире на территории Союза. Вход за воротами дома № 52, сразу направо.
Даже теперь, через столько лет после смерти известной сценаристки Татьяны Сытиной, бывая в редакции «Дружбы народов», я неизменно вспоминаю, как в те критические для страны дни мы сидели в гостях у Тани в мягких креслах и после ужасов окружения наслаждались неведомо чьим чужим уютом: кто знает, что с нами будет завтра, а сейчас сам Бог велел хоть немного расслабиться, снова почувствовать вкус жизни. И конечно, вкус ароматного испанского вина. Чужой и временный уют предлагал нам на миг отбросить тяжкие мысли. Тогда все было временно и скоротечно...
Отдав должное приветливости и радушию хозяйки, мы вернулись в клуб, где еще вчера условились встретиться с Юрой Смирновым. Он вскоре явился, и не один, а с моим однокурсником Борей Ямпольским, будущим автором романа «Режимная улица» (опубликованным лишь в 1989 году, через много лет после смерти автора, и зачем-то переименованным редакцией «Знамени» в «Московскую улицу»). Боря тоже только что выбрался из окружения и тоже - переодетый. Но он шел из-под самого Киева, о чем вскоре и рассказал в своей повести «Зеленая шинель».
Так как близился час закрытия клуба, нашу встречу решено было отметить у Юры. Алексей Алексеевич отнесся к нам с пониманием, и мы, нагруженные бутылками и кое-какой снедью, двинулись к выходу, причем в дверях наткнулись на Михаила Светлова, только что приехавшего на пару дней с Калининского фронта. По достоинству оценив нашу поклажу, он охотно примкнул к нам.
