- А как же его глаз?
- Купец выбил его, чтобы Отелло не отвлекался, приглядывая за мной.
Отелло мяукнул.
- Я обязан этому коту жизнью, - заключил Павел, - и не могу себе позволить действовать наобум.
Отелло заурчал и потерся головой о руку того, кто четверть века назад был его учеником.
- Как же ты очутился в тюрьме?
Павел откинулся и потер рукой лоб.
- Не могу сказать, что я в тот раз недостаточно подготовился или не позаботился о прикрытии. Напустил всех положенных для маскировки чар, подкупил стражников, расставил по местам сообщников. Все должно было получиться красиво.
- А что вышло?
- Я попался. Меня подловили на небрежности, заплатили городской страже больше, чем платил я, и отволокли в каталажку. Я бы торчал там по сей день, если бы мой клиент не испугался, что я использую свое заточение ему во вред.
- Чего ему было бояться?
- Срама. Его, конечно, не в чем винить: я попался. Но он-то проявил глупость! Представь себе опытнейшего мага, который покупается на старый трюк - летающего верблюда - и соглашается на этом подзаработать! Да еще не поручает другому магу проверить наличие добавочных чар. Он был отменным олухом: с самомнением ("Меня никто не обдурит!"), жадным ("Зачем делиться, когда все можно взять одному") и высокомерным ("Наплевать на мнение этих презренных, решение принимаю я!").
Ион не сдержал улыбки, увидев насмешливую ухмылку, как две капли воды похожую на улыбку Отелло.
- Очень похоже на Доила Хассана.
- Все они похожи друг на друга. Доил Хассан - не исключение. Павел просиял: ему в голову пришла удачная мысль. - Ну да, все они одинаковы... Доил Хассан - один из многих... Правильно!
- Что правильно?
- Чего больше всего боится маг-разбойник? - спросил Павел.
- Не знаю... Другого мага? Наверное, того, кто обладает большим могуществом.
- Почти точно, но не совсем. Неписанный закон ясен и прост. Нет ничего постыдного в том, чтобы покориться более могущественной силе или человеку, особенно в случае, если поражение неизбежно. Разумеется, тебе полагается дождаться, чтобы победивший потерял бдительность, и попытаться восторжествовать, но это в данном случае неважно. Итак, маг больше всего боится осрамиться.
- Осрамиться?
- Конечно! Они добиваются власти, заставив себя уважать, а какое же уважение к посрамленному? Ведь никто не боится того, кто становится посмешищем.
- Что же из этого следует?
- То и следует, что нам надо всего лишь найти способ опозорить Хассана, да так, чтобы он счел необходимым заключить с нами сделку: скажем, он снова превращает Отелло в человека, а мы храним молчание и не оглашаем постыдных для него сведений.
